Рюриковичи окрестили и малость унифицировали «Святую Русь». Чуть сбили накал повсеместной родо-племенной ксенофобии.
Единая вера означает, что хотя бы жрецы местного истукана не потащат прохожего поливать собственной кровью очередное раскрашенное бревно.
Уничтожение славянских племён и их… этногенез в русский народ — несколько растянулись. Владимир Святой воевал с радимичами, Владимир Мономах — с вятичами. Но это — последняя племенная война. Теперь прохожего тоже могут зарезать за «чужесть». Но без оттенка «иноплемённости».
Пожалуй, это главное, наиболее массовое достижение от становления Российской государственности: можно ходить побираться далеко.
«Похолопят» — так это удача! Значит, у рабовладельца — есть хлеб. Да, будет бить, мордовать, работами изнурять… Так это не беда — «взрослые ребята готовы стать в работу чуть не из-за хлеба».
«Понимаете — нет работы».
Энгельгардт очень красиво пишет: «С голоду никто не помирает, благодаря этой взаимопомощи кусочками». И приводит слова женщины, у которой хлеб кончился уже в октябре. Да — никто не помирает. Из тех, кто потом об этом рассказывает. Остальные… ни потомства, ни рассказчиков — вымирают целыми деревнями. Волостями. Целиком.
«Взаимопомощь» — прекрасная вещь. Когда киевская армия освободила несколько городов по высокому берегу Донца, беженцы, почти одни женщины и дети, бросились спасаться на другой берег. И тамошние жители вдруг вспомнили, даже несколько удивляясь себе самим, что хоть их и освобождают украинские войска, но сами-то они русские люди (разных, конечно, национальностей) и понесли из домов всё, что могло беженцам пригодиться. Вплоть до пачек памперсов малышу, оставшемуся, после артналёта национально-гвардейской артиллерии, в пять недель от роду круглым сиротой.
Как зазывали в дома измученных и голодных эвакуированных — местные жители в 41-ом. После первых немецких бомбёжек.
«Как крынки несли нам усталые женщины
Как малых детей прижимая к груди…».
Но это — война. Бедствие. А Энгельгардт пишет о мирных временах. Страна — на подъёме, прогресс — нарастает…
А выживание людей зависит от «кусочков». И в это процедуре нет ни монархии, ни аристократии, ни духовенства. Вопрос: а нужны ли такие… «надстройки»? За такую цену? Отмокающие в Баден-Бадене… Это — оптимально?
Вот уж не думал, что попадизм — путь к пониманию «классовой ненависти».
Ты, девочка, давеча спрашивала: от чего я перстней драгоценных не ношу? Вот и ответ: стыдно мне. Стыдно, что есть у меня на Руси люди, кто и хотел бы, и может работать, а прокормиться — нет. Ему стыд — что просит Христа ради. Мне стыд — что дела ему не дал, не выучил.