— Вам виднее, — ответила девушка.
Лёнька посмотрел на неё и, взяв её руку, сказал с грустью:
— Красивая вы, Катерина. Очень красивая. Легко жить будете.
— Как знать, — почему-то вздохнула она.
— Факт! — настаивал Лёнька. — Факт! У меня слово и рука верные. Как я сказал, так и будет. Потом не раз вспомните…
«Ассистенты» между тем заканчивали свою работу.
Разделив зал на две половины, они быстро обходили столы. Потом оба подошли к Лёньке и молча вывалили на стол груду бумажников, часов, портсигаров, брошек и колец.
— Богат улов нынче, Леонид Пантелеевич, — почтительно сказал один из них. — Давно так не фартило.
— Да, очень благородно всё получилось, — произнёс другой. — И публика хорошего воспитания — ни один фраер даже не пикнул, честное слово…
— Чего удивляетесь, чижики? — ответил Лёнька. — Настоящей работы не видали? Сами знаете, с кем пришли…
— Орёл!.. Чистый орел! — восхищённо воскликнул один из «ассистентов», влюблённо глядя на Лёньку.
Самодовольно улыбаясь, Лёнька молча разглядывал груду драгоценностей. Потом он выбрал самое большое бриллиантовое колье и протянул его Катерине Ивановне.
— Вот, — тихо сказал он, — возьмите. Возьмите на память о Лёньке Пантелееве, о нашей с вами встрече.
Катерина Ивановна густо и неуверенно покраснела.
— Что вы? Зачем? Это… это неудобно.
Миша Маснизон, страшно перепугавшийся, что её отказ рассердит Лёньку, вскочил и начал совать ей в руки колье.
— Возьмите, возьмите, — суетился он, — возьмите, это даже принято… Отказываться нельзя.
Вконец потерявшаяся Катерина Ивановна взяла колье.
— Мерси, — шепнула она испуганно.
— Ну вот и прекрасно, — обрадовался Миша.
— Идиот, — зло бросила ему Катерина Ивановна.
Лёнька залпом опрокинул бокал вина, встал, молча поцеловал девушке руку и быстро ушёл. Свалив награбленные вещи в мешок, «ассистенты» бросились вприпрыжку за ним.
Миша Маснизон быстрыми, трясущимися движениями запрятывал в карманы брюк не тронутые Лёнькой его портсигар и бумажник.
Минуту в ресторанном зале висела давящая, каменная тишина, потом за одним из столов вскочил немолодой полный мужчина в смокинге и, сорвав модное пенсне на золотой цепочке, истошно, отчаянно завопил с выпученными от напряжения глазами:
— Полицию! Полицию сюда… Эй, человек, звоните в полицию…
Седой официант почтительно к нему склонился и тихо, но отчётливо произнёс:
— Седьмой год уж, как нет полиции, ваша милость. А в угрозыск я сейчас позвоню…
Спустя несколько дней, чёрной, глубокой ночью, в сыром и прогнившем насквозь подвале старого мрачного дома на Обводном канале Лёнька отстреливался от агентов ЧК, окруживших дом.