— Конечно, Глава края! — говорил Агдан, кланяясь. — Раб хорошо выполнил мои повеления. За это он получит… — Жаркая, сумасшедшая надежда обожгла Ора: вот оно — то, о чем мечтали они с Ил-лой! Свобода, любовь, новая светлая тропа!.. — Получит мой старый плащ и еще совсем хорошие сапоги! — договорил Агдан, сам умиляясь своей щедрости. Еще не понимая, Ор взглянул на свои босые, облепленные грязью ноги…
— Благодари! — ткнул его Тарар. — От радости онемел?
— Пусть боги осчастливят тебя, хозяин, как ты меня, — прохрипел Ор и, шатаясь, побрел прочь. Кончилась увлекательная охота, продолжалась постылая жизнь раба-писца.
Разъехались властные, ушли, окружив Сангава, подкормчие.
Лишь один атлант в синем плаще остался на гряде. Он поглядывал на змею, на Ора, потом окликнул гия и поманил к себе.
— Ну, выдумщик, давай поговорим! — Атлант подмигнул настороженному Ору. — Тебя как зовут? Ор? Хорошее имя. А скажи, нравится тебе твой хозяин?
— Как овод оленю! — вырвалось у писца.
— Ясно! — кивнул атлант, и его зыбкая усмешка что-то напомнила Ору. — Так вот, слушай: я могу забрать тебя. Мы отправляемся на Зирутан. Это далекая земля среди льдов. С нами будут олени, при них шестеро гиев. Путь трудный и опасный. А когда вернемся, ты останешься у нас — рисовать знаки и считать числа. Будешь сыт, узнаешь много хитростей вроде пьющей змеи.
Опасный путь! Не этот ли подвиг имели в виду боги Иллы? Надежда робко шевельнулась в душе молодого гия. Синий ждал.
— А где мы найдем во льдах мох для оленей? — спросил Ор.
— Ого! — засмеялся атлант. — Я вижу, ты уже взялся за дело! Ну, об оленьей пище мы еще поговорим. А сейчас мне надо столковаться с твоим под-кормчим. Будь сыт, охотник!
Последние слова он произнес по-гийски. И словно туман рассеялся перед глазами Ора! Тропа к морю, связанные за рога олени, которыми Оз купила день свободы для племени. Ор ведет их к стоянке узкоглазых, а рядом по-журавлиному вышагивает синеодеждый и пристает, чтобы Ор помог ему увидеть священные гийские обряды…
Что-то отвечая знатоку, Ор обдумывал, как быть: напомнить о той давней встрече? Разъярится! А сам узнает — еще хуже будет! Однако, прикинув, много ли осталось от беззаботного гийского мальчишки в хмуром, обросшем клочковатой бородой писце, Ор решил молчать.