— Дурной! Ты говоришь так, словно сходил на гряды возле дома и выдернул три репы.
Юноша удивленно взглянул на нее:
— Разве мужчине положено хвастать! И еще… эти цветы дали тебе не радость, а обиду.
— Обида прошла, — рука Иллы соскользнула с волос на тело и отдернулась в испуге. Ор осторожно коснулся пальцами шеи и поднес их к глазам, словно стараясь рассмотреть непонятное чувство, рожденное прикосновением атлантки.
— Госпожа, чего ты хочешь от раба?
— Ты не раб! — воскликнула Илла с силой, поразившей Ора. — Боги на время дали тебе вид раба. Зачем — знают только они. И не зови меня госпожой! Я Илла, и мне, — девушка набрала в грудь воздуха, — мне они велят стать твоей женой!
Ора зашатало. Уже ничего не понимая, он прислонился к лиственнице. Словно с усилием разрывая путы, атлантка шагнула к гию и прижалась к грубой серой одежде раба. Руки Ора поднялись, чуть коснулись тонкой шерсти белого платья.
— Дочь господина, ты ищешь гибели!
— Может быть, — прошептала Илла, закрывая глаза. — Но так решили боги. Иначе они не дали бы тебе три Знака невянущей любви.
— Но ты не приняла их. Их съел рогатый.
Вспомнив, как бык тупо жевал цветы, стоившие
десятка колец, девушка звонко рассмеялась. Перед Ором была прежняя Илла — смешливая и строгая, мечтательная и любопытная.
— Все равно! — тряхнула она головой. — Знак был.
— Нет, — в голосе Ора звякнуло прославленное гийское упрямство, — если боги так сказали тебе, я буду твоим охотником. Но сначала я найду еще три этих… невянущих.
— Пусть так, — вздохнула Илла, — но будь осторожен, не упади с обрыва.
Теперь уже рассмеялся Ор: сказать этакое гию!
— Подожди! — крикнула Илла, когда Ор повернулся уходить. — Скажи, — она испытующе посмотрела ему в лицо, — ты будешь мне мужем только потому, что я так велела?
— Но, Илла, у гиев девушка всегда первой зовет молодого охотника.
— И он соглашается, даже если совсем холоден к ней?
— Так не бывает. Разве девушка не чувствует, кто хочет ее!
Ободряемый взглядом Иллы, Ор робко обнял ее. Несколько мгновений они стояли, слушая учащающийся стук сердец друг друга. Потом Ор подхватил лук, мешок и опрометью кинулся вверх по тропе. Он бежал, ощущая прикосновение рук Иллы. Внезапно ему вспомнились другие руки, такие же смуглые, но тоньше, с длинными пальцами, перебирающими тетивы звучащего лука. Где теперь маленькая умизанская певица, впервые позвавшая его стать отцом? Наверное, никогда их тропы не встретятся. Но вот другая, атлантка… На миг Ора охватил холод, но тут же растаял от поднимающегося в сердце тепла.
— Так хотят боги! — повторил он слова Иллы сворачивая в теснину, где в прошлый раз нашел серебристые цветы.