Генри Лавенхэм женился поздно, но вскоре после рождения второй дочери жена скончалась от рака молочной железы. Эмме на тот момент стукнуло всего три. Позже ей стало казаться, что отец перенес на новорожденную девочку всю ту любовь, которую испытывал к своей жене, еще и усиленную состраданием к беспомощности ребенка, лишенного матери. Эмма всегда знала, что ее любят меньше, но не испытывала ни обиды, ни ревности и возмещала недостаток любви, упорно работая и добиваясь поставленных целей. С юных лет она слышала о себе «замечательная» и «красивая». И то и другое налагало бремя: в первом звучало ожидание успеха, который пришел к ней слишком просто и потому не вызывал доверия; во втором – загадка, иногда даже настоящая мука. В красотку она превратилась лишь в подростковом возрасте и часто смотрелась в зеркало, пытаясь определить и оценить это достояние с явно завышенной стоимостью. Девушка уже тогда осознавала, что привлекательная внешность и миловидность – благодать, а красота – опасный и менее послушный дар.
Пока сестре Марианне не исполнилось одиннадцать, за девочками присматривала тетка со стороны отца, благоразумная, сдержанная и добросовестная особа, полностью лишенная материнского инстинкта, зато знающая, что такое долг. Она проявляла постоянство, но не выказывала сентиментальности, а как только решила, что Марианна достаточно взрослая, тут же отчалила в свой собственный мир, полный собак, бриджа и путешествий за границу. Девочки восприняли ее уход без особых переживаний.
Однако вскоре Марианна погибла – в тринадцатый день рождения ее сбил пьяный водитель, – и Эмма с отцом остались одни.
Когда она приезжала в гости, он настолько добросовестно старался быть любезным, что порой становилось невмоготу. Возможно, дефицит общения и попытки избегать демонстрации привязанности – грубо говоря, отчуждение, ведь они явно стали друг другу чужими – возникли потому, что отец понимал: сейчас, когда ему уже за семьдесят и вокруг никого нет, унизительно и нелепо требовать от дочери любви, которая раньше ему была без надобности.
Наконец она подъехала к пункту назначения. Узкой дорогой, ведущей к морю, пользовались редко, только летом по выходным. И в этот вечер Эмма была на ней единственным путешественником. Дорога бежала впереди, блеклая, вся в тени, немного зловещая в слабеющем свете дня. Как обычно, у девушки возникло ощущение, что она едет к растрескавшемуся побережью, дикому, загадочному и изолированному во времени и в пространстве. Поворачивая на проселочную дорогу, ведущую в колледж Святого Ансельма, где на фоне потемневшего неба уже мрачно вырисовывались высокие дымоходы и башня главного здания, она разглядела невысокую фигуру. Примерно в пятидесяти ярдах впереди устало перебирал ногами отец Джон Беттертон.