Если кратко резюмировать результаты, то ко всему прочему флагман турецкого флота заглотил ещё и почти полторы тысячи тонн морской воды в свою утробу. Немало: можно считать, что в его нутро засунули дополнительно целую канонерскую лодку.
По отсекам флагмана турецкого флота немедленно загремело: «Задраить водонепроницаемые переборки. Всем оставаться на своих боевых постах!».
Аккерман, разумеется, запросил «низы» о характере повреждений, но времени дожидаться ответа не было, нужно немедленно принимать решение…
Реверс? Но двадцатитрёхтысячную махину на пятнадцати узлах мгновенно не остановить. Чудовищная инерция потащит корабль вперёд даже при «полный назад» ещё немало.
Поворот вправо? Вроде бы логично исходя из направления движения. Но это по направлению к Севастополю, и большая степень вероятности дальше двигаться по минам.
Влево? Да, это шанс, что заскочили на край минного поля. Если отвернуть от русского порта, то имеется вероятность выскочить без дополнительных «травм» и уйти — о продолжении операции уже и думать нечего…
Но в этом случае путь по сомнительному району чуть ил не вдвое более длинный, чем при отвороте влево. Но, зато, слегка приподнимется над водой повреждённый борт…
А решать необходимо немедленно…
— Право руля!
Сушон не вмешивался. Руководить кораблём, тем более в экстремальной ситуации, должен его командир. В любой ситуации — командир. Адмирал руководит эскадрой или операцией, но на корабле единственный «первый после Бога». Единственный ответственный за всё. И его приказы выполняться должны выполняться беспрекословно. Кроме одного: Приказа спустить флаг и сдаться. Вот тут даже распоследний юнга имеет право и должен взбунтоваться и командира арестовать или даже застрелить…
Но пока речь о сдаче не шла, «Гебен» разворачивало вправо, чему, кстати, способствовало отсутствие крайнего правого винта, и линейный крейсер уже почти выскочил с крепостного заграждения.
Рвануло ещё раз. Вторая мина оказалась не столь фатальна как первая: Взрыв прогнул противоторпедную переборку левого борта, порвал обшивку, флагман Сушона принял ещё двести тонн воды — не фатально. Но, в дополнению к первому повреждению — немало…
— Сколько узлов мы можем дать, Рихард? — наконец обратился адмирал к капитану цур — зее.
— Предварительно — не более двенадцати. И то не гарантирую.
— С норд — веста дымы! — донеслось от сигнальщика. — Русские броненосцы!
Из устья Казачьей бухты один за другим появлялись «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон». Корабли второй бригады несколько поотстали, но «русская тройка» уже в самое ближайшее время грозила выйти на дистанцию открытия огня. Вернее снаряды добросить можно было уже сейчас — «Гебен» и головной броненосец разделяли всего семьдесят кабельтовых, но на «Иоанне», который являлся центром управления огнём бригады, произошла заминка с определением расстояния.