– Пора бы, – подтвердил кивком Соболь. – Какая наша задача?
Словно только сейчас увидев, что он единственный, кто не выпил, Гонта махом опрокинул содержимое своего стакана в рот, крякнул, отер губы тыльной стороной ладони.
– На удивление простая она, мужики. Вам надо быть всего лишь на шаг впереди меня.
Город Чернигов, областное управление МГБ
Подполковнику Ковалю удалось не только уцелеть во время громких чисток в органах.
Он, тогда еще лейтенант двадцати пяти лет от роду, своевременно и благоразумно подписал важные показания, ничего не скрывая от старших товарищей, ведь речь шла о выявлении скрытого врага. После чего был дан старт громкому разоблачению группы шпионов в рядах НКВД, работавших одновременно на Англию и Японию. А Коваль получил повышение и удержался на плаву.
Служа с тех пор в органах уже одиннадцатый год, а в прошлом году, сразу после войны, возглавив УМГБ области, Коваль был уверен: он с высоты своего опыта способен многому дать объяснение. Тем не менее так и не мог понять до конца, как следует воспринимать Густава Винера.
Кто он: пленный, который обязан сотрудничать с победителями ради спасения собственной шкуры и во искупление грехов нацизма? Или же – немецкий товарищ, по доброй воле помогающий органам делать одно общее дело? Которое очень важно для оборонного потенциала советской армии – и при этом, как подозревал подполковник, поможет высшему руководству МГБ реализовать планы относительно маршала Жукова в полной мере.
Иначе третий вагон просто не трудились бы прицеплять к двум другим, набитым маршальскими трофеями.
А то, что его прицепили не перед отправкой из Германии в Москву, а уже в Киеве, Коваль выяснил по своим каналам. Действовал осторожно. Помогали старые товарищи, связанные с ним общим прошлым и приученные не задавать лишних вопросов. Особенно когда известно – их начальник провинциального управления МГБ задает, выполняя личный приказ Берии. Вот так Лаврентий Павлович, сам того не подозревая, стал надежным щитом, прикрывавшим чуть большее, чем требовалось, любопытство подполковника. Разумеется, в первую очередь – профессиональное.
Удовлетворив его, Коваль получил результат: третий вагон, прицепленный на запасном пути киевской железнодорожной станции, не имел к трофеям Жукова никакого отношения. Однако, проверив документы на груз, бывшие у начальника станции Бахмач, которые пока рано было пускать в ход, Коваль своими глазами увидел: этот вагон значился вместе с другими двумя как принадлежащий маршалу. На него составили отдельные бумаги, из которых следовало: опломбировали и прицепили его к ним еще в Берлине. Итак, МГБ закручивало какую-то крупную комбинацию, раз всю дорогу проводилась столь серьезная работа.