– Я, Хомич, все знаю. Добре, что ты тоже имеешь понятие, что тебя ждет, морда. Поэтому предлагаю тебе такой вариант. Роман свой излагаешь прямо тут. Во всех подробностях. Вспоминаешь и старательно записываешь, что, когда, куда, кому, сколько. Глубину раскаяния своего отдельно пропишешь. С тобой останется наш сотрудник, не вздумай дурить.
Этот решение пришло только сейчас. Войти в дом незаметно удалось. Получится ли вывезти Хомича в управление, не привлекая внимание, – тот еще вопрос. Поэтому Гонта решил рискнуть. Пока с задержанным побудет кто-то из оперативников. Уже максимум через час он пришлет сюда пару милиционеров, пускай скрытно выводят «языка».
– Понял меня? – переспросил он грозно. – Бумага есть в хате?
– Найду, найду! Обязательно найду! – Снабженец так интенсивно закивал головой, что Дмитрий подумал – сейчас оторвется, покатится просто ему под ноги.
– Ладно. Пока быстро говори, откуда гобелен.
– Вы про коврик?
– Он дурку валяет, товарищ майор, – послышался из-за спины голос Дубовика, отчего голова Хомича стала втягиваться в плечи.
– Время тянешь, сволочь. Откуда гобелен?
– Не знаю…
– Что ты сказал сейчас?
Пора заканчивать спектакль – Гонта всерьез начал терять над собой контроль после этой фразы.
– Вы не поняли… не поняли, гражданин майор! Я не знаю, откуда он у него… Коврик… Гобелен… Не представляю, откуда он его выкопал…
– КТО?!
– Васька! Васька Кривой! Я просил его… велел не приходить… не появляться в городе без дела… А он говорит – как раз по делу! Вот, говорит, возьми, вещь стоящая, иностранная, трофейная…
– Так и сказал – трофейная?
Вместо ответа голова Хомича вновь интенсивно затряслась.
– Кривой откуда знает? Он же сявка вокзальная?
– Понятия не имею! Не поверил! Покажи, говорю! Показал. Гляжу – правда, дорого вещь стоит. Поторговался я, конечно…
– Хватит. Прекращай свой словесный понос.
Ну вот. Теперь майор Гонта уже наверняка знал дальнейшее направление поиска.
– Костя, Петро, слышали? – спросил он, не оборачиваясь.
– Мелковат Кривой для этого, – отозвался Петро Синельников, направленный сюда, в Бахмач, прошлой осенью по разнарядке из военкомата. Бывшему командиру стрелкового взвода было все равно, где служить в мирное время: семья погибла под бомбами в сорок третьем, когда широким фронтом шло наступление на киевском направлении.
– Не его уровень, – согласился Гонта, машинально поправляя портупею и одергивая гимнастерку, убирая складки. – Только никто и не говорит, что Кривой был в том деле. Но где-то он гобелен взял. И, мыслю я, цепочка тут короткая. Значит, быстро мне Кривого пред ясны очи. Юрченко! – окликнул майор третьего опера, самого старшего по возрасту из всех троих, служившего в разведке на Втором Белорусском. – Останешься здесь, с нашим писателем. Пускай пишет, пока рука не отпадет. Я – в управу. Вопросы будут?