Слишком поздно я понимаю, что не следовало так говорить, и лихорадочно пытаюсь сообразить, как все исправить.
Сиенна наклоняется вперед и пронзительно смотрит на меня, сжав губы в тонкую линию и сузив глаза. Отсюда мне видно ее каждую накрашенную ресницу.
– Ты.
Я смотрю на нее, это крошечное слово прокручивается снова и снова у меня в голове. Потому что это правда. Для всех этих людей я все равно, что мертва. Много лет назад я была практически королевой для своих одноклассников, но после смерти Стивена, Сиенна вместе с Никки взяли бразды правления в свои руки. Теперь они решают, какая одежда приемлема, какие вечеринки имеют значение.
Она отводит взгляд и начинает рассматривать свои ногти, давая понять тем самым, что ей надоедает наш разговор.
– Знаешь, как раньше правительство поступало с предателями?
Я просто смотрю на нее, не двигаясь, с опасением ожидая ее дальнейших слов.
Она переводит свое внимание на идеальный маникюр на другой руке.
– Их вешали. Топили и четвертовали. Или обезглавливали. – Она поднимает взгляд на меня, так сильно сужая глаза, что я с трудом могу рассмотреть ее большие синие глаза. – Но женщин сжигали на костре.
Голос Сиенны сочится ядом. Каким-то образом, свою боль от потери брата она перенаправила на достижение единственной цели – уничтожить меня. И не представляю, что она будет делать, когда достигнет желаемого.
– Позор предателям. Им лучше умереть.
Мое сердце колотится где-то в горле. Я чувствую на себе пронзительный взгляд Коула. В его глазах так много невысказанных слов, он едва сдерживает себя. Позволяя ей задирать меня.
Сиенна прочищает горло и возобновляет перетасовку исписанных карточек. Словно она нажала переключатель и вернула хладнокровную, собранную, абсолютно беспристрастную версию себя.
– Я передумала и помилую тебя, – говорит она, раскладывая передо мной несколько карточек. – В общем, ты будешь «за» Манхэттенскую подготовку и скажешь, что она задумывалась как сатира над элитой. Логичнее, когда парень думает, что это полнейшая бессмыслица.
Я просматриваю карточки. Сиенна, должно быть, потратила на них несколько часов. Я проглатываю гордость.
– Спасибо.
Она кладет руку на сердце.
– Ты пытаешься быть милой?
– Заткнись.
– Понятно.
Она пролистывает желтые карточки и бросает их на стол Коула.
Я подхватываю свой рюкзак и заталкиваю туда книгу и карточки.
– Я так понимаю, мы закончили, – говорит Сиенна.
– Определенно, – говорю я.