Как минимум десяток волн разбивается о песок, прежде чем он начинает говорить.
– Я люблю океан, – говорит он.
Я киваю, не уверенная относительно себя. Мое тело любит океан, но, по правде говоря, чаще всего я ненавижу океан, воду, все. Мы снова сидим в тишине.
Коул закатывает рукава своей рубашки, оголяя предплечья. Затем наклоняется и поднимает горсть песка, позволяя ему просачиваться сквозь пальцы. Он не одет для пляжа. Меня удивило, что он вообще сел на песок.
– Ты скучаешь по нему?
Я долго смотрю, как плавно просачивается песок у него из рук.
– Больше всего на свете.
– Он собирался пригласить тебя на вечер встречи выпускников.
Мой желудок переворачивается.
– Откуда ты знаешь?
Он улыбается и снова набирает полную пригоршню песка.
– Он говорил мне. Если честно, это было забавно. Он все время приглашал девчонок на свидания. Но с тобой все было по-другому. Он нервничал. Постоянно спрашивал меня, как я думаю, согласишься ли ты.
Я уставилась на песок у моих ног.
– Да. То есть, я бы согласилась.
– Знаю. Я так ему и говорил.
На секунду я прикусываю свою губу. Мне не следует хотеть разговаривать с ним. Не следует. Но я продолжаю.
– Почему ты это делаешь?
– Потому что я не могу видеть тебя такой. Я скучаю по девочке, которой ты была раньше. Я скучаю по твоей улыбке.
Я ерзаю на песке, мечтая, чтобы он не смотрел на меня так прямо.
– Думаешь, с Сиенной все будет хорошо?
Он обращает свое внимание обратно на песок.
– Не знаю. Надеюсь, что да. Она словно... вместо того, чтобы справляться с потерей, она отгородилась от всего, поэтому до сих пор не может прийти в себя.
Я киваю, сглатывая образовавшийся в горле комок. Я отказываюсь снова перед ним плакать.
– Помнишь барбекю, летом, перед его смертью? С игрой в крикет?
Я чувствую, как мои губы кривятся, по ним проскальзывает легкая тень улыбки.
– Да, я была...
– Ужасна, – говорит он.
Я пытаюсь выглядеть оскорбленно.
– Ой, да ладно тебе, ты же знаешь, что так и было. Но Сиенна со Стивеном так хохотали, что тебя это не огорчало.
Я киваю.
– А потом они начали двигать все эти маленькие ворота, выстраивая в ряд перед моим мячом, просто чтобы мы могли закончить игру, пока совсем не стемнело. – Взгляд Коула становится отсутствующим, словно он снова переживает ту игру. – Мне было весело тогда.
– Мне тоже, – говорю я, желая, чтобы в голосе не звучало столько тоски.
Он смотрит на меня и на мгновение позволяет своей руке задержаться на моем колене.
– Давай сходим куда-нибудь. Хотя бы один вечер ты не будешь ни о чем беспокоиться.
Я закрываю глаза и концентрируюсь на ощущении его руки на моем колене, вспоминая, свои чувства, когда он обнимал меня. Когда сидел рядом, позволяя выплакаться. И я знаю, что не могу оттолкнуть его, не сейчас, не в этот идеальный момент.