Сейчас стоял на берегу Ыйчика, Реки. Напротив стоял Поваленный Лес. Старик ударил в бубен, демонстрируя силу над Ыйчиком. Серое небо молчало. По нему медленно, как заливаемое в котел масло, прошла светлая полоса, очищая черную изнанку мира. Горячий воздух ударил в лицо. Старик моргнул. На том берегу стоял Гуолохоон-дагоохоонг, Дух Смерти. Яунд сразу узнал его – у Духа Смерти была только нижняя половина лица, подбородок и челюсть, изъеденная мошкой и червями. В богатую парку его, изукрашенную бисером, уходили ручьи черного гноя. Из получерепа выступала острая дырявая кость, на которую и надо было смотреть. На коленях рядом с духом стояла душа летчика, нагая и белая.
– Я пришел за душой, – прокричал Яунд.
– Как твое имя?
– Эрчиль Тугаскор Ырдыгэ Канзиганиджад зовусь я, сильный утренний шаман, знающий будущее, исцеляющий страхи, увечья, саму смерть! Говорю я с духами, и они слушают меня! Эту молодую душу прошу отдать мне.
– Не знаю я тебя, не слышал я о тебе, не слышу я тебя, не отдам я тебе душу, – отвечал Дух Смерти.
– Тогда я готов бороться!
– Иди и возьми.
Яунд знал, что это законная уловка. Ыйчик убьет его холодом, если он зайдет сразу. Он сделал несколько шагов в Реку. Вода была белой.
Дух прыгнул к нему через Ыйчик, и битва началась. Они метались по белому берегу, петляя и сцепляясь ногами. Эрчиль-Яунд бил духа ногтем, сверкавшим Синей Золой Рассвета, ибо он был Утренний Шаман, а все духи были Ночными. Наконец ему удалось опрокинуть противника.
– Отдай… душу, – проговорил Яунд, переводя дыхание. – Отдай. Я уже победил тебя, ты изнемог, ты слабее меня, но не хочешь признаться. Мне придется покорить тебя, и ты будешь долго болеть, а в мире будет бессмыслица, люди будут страдать без смерти, будет плохо. Сдайся и отдай душу, она тебе ни к чему.
– Ты не знаешь судьбы, утренний теплыш.
– Ты покажешь мне ее. Клянись, что будет так.
Дух с трудом вынул из парки небольшую колоду.
– Вот его судьба. Читай, если сможешь.
Утирая глаза, старик всмотрелся в фигурки, искусно выточенные на коре колоды и под ней.
Вот его дочь Кауич-Елдыз по отцовским следам подходила к юноше и жгла костер. Вот они садились в железную лодку и пыли к Большому Становищу. Вот юноша взлетал от Кауич ввысь, вот она сама сидела в Светлом и Прозрачном Чуме вместе с другими, листая священные свитки, вот ласкала новорожденного, ехала в блестящем колесном жуке без верха, и все Большое Становище радовалось ее судьбе. Парень стоял рядом с ней, вокруг все колыхалось от рыжих звезд. Потом ему вручали дорогую янгу, чтобы его имя вспоминали. Чум, где это происходило, ослеплял и радовал, но человек, который шел с янгой, был Шаманом Ночи. Это взволновало Яунда. Шаман Ночи, чудилось ему, что-то прошептал, надевая янгу парню на грудь.