– Вопросы здесь задаю я, мисс Дьюди. Как было сказано, это лишь предварительный опрос свидетелей, поэтому сейчас я закончу с остальными по установленному порядку. – Я обратился к Дафни: – Мисс О’Нил, как вы провели прошлую ночь? Где были между половиной одиннадцатого и двумя часами? Вы должны понимать, что…
Тут дверь, в которую я зашел, открылась, о чем нас известил шум, ворвавшийся извне. Я обернулся. В зал гуськом зашли трое, и, увы, первого я знал весьма хорошо. Завидев меня, он так и замер, вытаращил глаза и в сердцах произнес:
– Нет, ну надо же!
Еще не бывало случая, чтобы меня обрадовала встреча с лейтенантом Роуклиффом из манхэттенского отдела по расследованию убийств. Даже представить себе не могу обстоятельств, которые бы тому благоприятствовали. Но если бы я составлял список самых неудачных для его появления моментов, этот шел бы первым. И вот он тут как тут!
– Ты арестован, – объявил лейтенант, едва не задыхаясь.
Я подавил порыв, неизменно возникавший у меня при виде него, природу которого, пожалуй, уточнять не стану.
– У вас есть ордер? – поинтересовался я.
– Не нужен мне никакой ордер. Я арестую…
Тут он спохватился, подошел поближе и обозрел софтдаунский квинтет.
– Кто из вас Джей Л. Брукер?
– Это я.
– Я – лейтенант Джордж Роуклифф из Полицейского управления. Этот человек назвался внизу полицейским. Вам он…
– Так он не полицейский? – вскричал Брукер.
– Нет. Вам он…
– Мы кучка олухов, – проскрежетала мисс Дьюди. – Он журналист!
Роуклиффу пришлось повысить голос:
– Он не журналист. Его зовут Арчи Гудвин, и он помощник Ниро Вульфа, частного детектива. Вам он назывался полицейским?
Трое из них ответили утвердительно. Он устремил на меня свои выпученные глаза:
– Ты арестован за то, что прикидывался полицейским. Это уголовное преступление, влекущее за собой суровое наказание. Дойл, надень на него наручники и обыщи.
Двое копов ринулись ко мне. Я сунул руки глубоко в карманы брюк, обмяк и съехал в кресле вперед, так что бо́льшая часть моего тела оказалась под столом. Обыскать здорового мужчину весом сто восемьдесят фунтов, когда он принял такое положение и расслабился, не так-то просто. Для этого надо встать поустойчивее и поднапрячься. Я был уверен, что спутники Роуклиффа остановятся, как минимум, перевести дыхание.
– Возможно, вы всё еще помните, – обратился я к Роуклиффу, – как третьего апреля тысяча девятьсот сорок первого года по распоряжению комиссара Скиннера подписали письменное извинение перед мистером Вульфом и мной. Теперь извиняться придется лишь передо мной, если только я удовлетворюсь этим.