— Нет. Тебе не следует ничего, — даже не подумав понизить голос, сказала Мать Евфросиния, заставив инквизитора подскочить как ужаленного. И продолжила уже гораздо тише. Только вот я все равно ее слышал… А может быть, она на это и рассчитывала? — Все, что надо, я уже сделала. Не хватало еще лишить мессию его последнего последователя. Как ты думаешь, сможет ли он исполнить предначертанное в одиночестве? По мне, так лучше уж плохой служитель, чем никакого.
Инквизитор отпрянул и в ужасе вновь взглянул на меня. Сухонькая ручка Матери Ефросиний толкнула чуть слышно скрипнувшую дверь.
— Мать… — Я вздрогнул, когда она спокойно обернулась, и меня вновь укололи быстро-быстро застывающие в ее глазах иглы синего льда. — Кто я?
Несколько минут живая святая молчала, склонив голову набок и грустно глядя на меня. А когда она наконец ответила, я едва не свалился со стула:
— Ты апостол, Алексей. Апостол грядущего мессии. Тот, кому назначено хранить его до тех пор, пока не будет выполнена цель его прихода на землю, а позднее донести до людей его слово.
— А кто?.. — Я так и не договорил. Но она поняла.
— Не знаю. Пока не знаю… — И добавила так тихо, что я не понял, то ли расслышал эти слова, то ли прочитал их по губам: — И боюсь, что узнаю, когда будет уже слишком поздно.
— А остальные… — я нервно сглотнул, — остальные апостолы. Кто они?
— Боюсь, они не смогут тебе помочь, — устало ответила святая женщина. — Они все уже мертвы… Нашей глупостью и происками Дьявола. Ты — последний.
Она вздохнула и добавила:
— Предпоследним был Валерий Данилов из Оренбурга… Его ты упокоил на прошлой неделе.
Дверь вновь тихо скрипнула, но теперь уже закрываясь. В полупустом кафе воцарилась абсолютная тишина. Все посетители пялились на меня. Они не могли не узнать Мать Евфросинию и не могли не услышать наш разговор — по крайней мере, его последнюю часть. И теперь они смотрели на меня. Потрясенно смотрели. Одна средних лет дамочка уже нервно теребила трубку мобильного телефона. Наверное, ужасно хотелось позвонить подруге и первой сообщить ей сногсшибательную новость. Но она не решалась нарушить тишину, особенно в присутствии не кого-нибудь, а…
Апостол…
Похоже, уже сегодня вечером по городу вовсю будут гулять слухи.
Но мне было на них наплевать. Мне на все было наплевать. Я просто сидел, уронив руки на стол, и, ничего не видя, пялился в пустоту.
Я не мог не верить Матери Ефросиний. Несмотря на то что вся моя сущность восставала против этого, не верить я не мог.
Я — апостол!..
Господи… За что?.. Почему?.. И, главное, зачем?..