Предполагая это (мой отец, например, никогда не рассказывал о войне), нашел способ разговорить его. Тогда только появились мемуары Г.К. Жукова, за которыми гонялись все фронтовики. Выпросил книгу у отца. Пытаясь якобы найти опросную анкету, «случайно» выложил в прихожей из портфеля на журнальный столик кучу бумаг и книгу в том числе. Надо было видеть глаза ветерана. Немного для вида поупиравшись, мол, отец убьет, если узнает об этом, дал ветерану книгу на пару дней и договорился о будущей встрече. Вторая встреча проходила уже за рюмкой чая за прекрасным столом. Оставалось только не забыть его красочных рассказов и запомнить номера воинских частей. Оценка была — «отлично».
Однако по независящим от меня, как я узнал позднее, обстоятельствам, кадрам Воронежского УКГБ нужно было срочно закрыть разнарядку от минских Высших курсов, а кандидат на учебу попал в вытрезвитель после празднования своего «перехода на работу в органы КГБ». Вопрос о кандидате на работу в Управлении «С» ПГУ КГБ не был таким спешным, а разнарядку на Курсы надо было выполнять раньше, и вместо разведки я оказался в контрразведке. О чем, честно говоря, не жалею.
Заместитель по кадрам Председателя КГБ СССР генерал-полковник В.П. Пирожков, с которым после 1991 года мы сотрудничали по ветеранским делам, позднее рассказывал, что мои бумаги о переводе из резерва ПГУ пришлось подписывать лично ему.
Такое серьезное жизненное решение, как переход на службу в Комитет госбезопасности, я, конечно, не мог принять, не посоветовавшись с отцом.
«Ты знаешь, службу в Комитете госбезопасности предлагают лишь один раз, а диссертаций ты в жизни можешь защитить сколько угодно. Мне тоже в 1943 году предлагали поехать учиться или в школу СМЕРША, или в Краснознаменную Высшую офицерскую кавалерийскую школу им. С.М. Буденного. Я выбрал армейскую школу, о чем очень жалел потом. Хотя в офицерской школе я учился по специальности помощника начальника штаба кавалерийского полка по разведке и оперативной работе.
При всем разном, что говорят об НКВД-МГБ, а теперь КГБ, я всегда с большим уважением относился к чекистам. Не раздумывай, соглашайся! Зная тебя, я думаю — там ты будешь на месте».
И уже через пару дней я в форме лейтенанта-связиста расхаживал по прекрасным улицам столицы Белоруссии, будучи слушателем минских Высших курсов КГБ СССР, которые готовили контрразведчиков из «лиц, уже имевших высшее образование и опыт работы на гражданке».
Вернувшись через год в Воронежское управление КГБ СССР, я начал оперативно обслуживать свое родное Конструкторское бюро. Сначала — загородную испытательную площадку КБ — «химзавод», а потом серийный завод — Воронежский механический и др.