- Да, мам, я просто уверена, что все случилось именно из-за этого, - поддакнула я, напрягая зрение, чтобы взглянуть на часы.
Погодите-ка, почему мама не кричала на меня по поводу моего исчезновения? Почему не упомянула о пережитых двадцати шести часах тяжких страданий, которые она вынесла, чтобы подарить жизнь ребенку, не желающему утруждать себя ежедневными звонками ей? Почему не напомнила мне, что сейчас семь утра, а я все еще не замужем? Мой разум выдал на-гора единственное объяснение, которое, с учетом двух ужасно коротких часов сна, показалось наиболее вероятным.
- Мама, тебе никто не звонил этим утром? – спросила я, глубже зарываясь в одеяла. – Я имею ввиду по-настоящему ранний телефонный звонок?
- О, да, дорогая, твой Габриель, - прощебетала мама так, словно они с самым сексуальным и не-совсем-живым парнем обменивались рецептами на рассвете. И когда это он стал "моим" Габриелем?
- Он объяснил … ну, точно не помню, что именно он сказал, но я так поняла, что тебе нужно было какое-то время побыть одной после такого несправедливого увольнения. Я просто рада, что ты нашла кого-то столь очаровательного, с кем можешь проводить свое свободное время.
- Ммм-ладно, - пробормотала я, глубоко сожалея, что в свое время ставила под сомнение этичность стирания памяти. Я была обязана Габриелю корзину фруктов и членство в клубе «Лучшей Крови Месяца».
- Поскольку ты сегодня свободна, то почему бы тебе не сходить на обед со мной и Дженни? – спросила она.
- Не думаю, что захочу сегодня выйти из дома, мама.
Мама издала удушливый звук:
- Что такое, милая, ты заболела? Ранена? Где болит?
- Мама! – выкрикнула я, перекрывая шум неотвратимой атаки материнской любви. - Просто приезжай, после ужина, и мы все обсудим.
Мамин материнский инстинкт был непоколебим:
- Хочешь, я что-нибудь принесу? Могу сделать пирог в горшочке.
- Никакой еды. После ужина. И захвати с собой папу. - Я повесила трубку прежде, чем она успела ответить.
Как я смогу все объяснить своим родителям? Предвидя кучу упреков и причитаний в своем ближайшем будущем, я прижала подушку к лицу в неуклюжей попытке удушиться. И тут же вспомнила, что мне не обязательно дышать. Черт возьми.
- Не беспокойся, тыковка, я заперла двери. Никто, а точнее твоя мать, не сможет войти, - сказал Джетти, материализуясь в изножье моей кровати. Я резко вскрикнула и бросила подушку сквозь нее.
- Ты не могла бы стучаться, привязать колокольчик на шею или еще что-нибудь? – рыкнула я. – Может стоило хотя бы цепями погреметь прежде, чем входить в комнату?