Меня перекосило от последнего слова, но я промолчала, кивком головы давая ей понять, чтоб продолжала.
— … Куда их было девать? И потом, времени ни грамма, в любой момент, к примеру, твою соседку могло на площадку вынести, до сих пор поражаюсь, как она нас не просекла… Хотели на чердак, так там закрыто было, люк, зараза, приварен. Только к тебе, с глаз подальше унести. Хорошо я про балкон подумала, ты ж им не пользуешься никогда. — В процессе рассказа, Танька оживала на глазах: голос стал тверже, взгляд уверенней, она перестала дрожать, и уже не цеплялась судорожно за диван, как за спасательный круг. Мда-а…
— Счастье, что Артурик целлофан приволок, где он его так быстро взял, не знаю, ты уж извини, я тебе про теплицы наврала, ну надо ж было что-то сказать…
— Да ты не стесняйся, ври дальше, мне уже не привыкать, — поощрила я ее.
— Да ладно тебе… А потом думаю — ну что делать? Тебе сказать, так ты ж точно ментов вызовешь, ведь вызвала б, правда?
— Конечно. Саньке уж точно бы рассказала, пусть бы и разбирался, это его работа. И наверняка, если б мы к нему обратились, никаких лишних движений тебе делать бы не пришлось, ну сходила бы пару раз, побеседовала б со следователем, то бишь, с Саньком, и все. Можно подумать, если ты была под следствием, и даже условно осуждена, это автоматически тебя ставит в ряды убийц. Очнись, Татьяна! Они убили друг друга, и наверняка это любая экспертиза подтвердит! Причем здесь ты или я? А вот теперь, ты завязла по самые уши и меня втянула. Поди, докажи, что я знать не знала, что они в моей квартире прохлаждались двое суток! Что вы умудрились их внести и вынести незаметно для меня! Почти незаметно…
— Лиль, ну уж ты-то должна меня понять, ты ж моя подруга…
— И ты еще после всего того что натворила, имеешь наглость называть меня своей подругой? — на меня вновь накатил почти неконтролируемый приступ бешенства. «Почти», потому что в этот раз, он ощущался несколько отстраненно. Казалось, вокруг меня завис какой-то темный туман, окутавший мое тело, щупальца которого, как солнечные протуберанцы, тянулись к Таньке.
Заинтересовавшись этим явлением, и одновременно пытаясь удержать эти щупальца около себя, не дав им дотянуться до Таньки, я забыла о причине своей вспышки. Закрыла глаза, и попыталась сосредоточиться на чем-нибудь позитивном. Вот подо мной мой любимый конь Корсар, копыта мерно стучат по твердой почве, земля клочьями вылетает из-под копыт. В какой-то момент даже появилось то чувство полета, какое бывает, когда конь скачет во весь опор…
— Лиль, ты меня слышишь? — донесся до меня тихий шепот Таньки.