Еще не доехали до ворот, украшенных башенками, как навстречу стали попадаться всадники — одна рука в перчатке уперта в бок, на другой, поднятой, — кречет.
— Гости пана Юрия на охоту поехали, — сказал князь Адам.
Среди охотников одна попалась паненка — темные кудри по плечам, то же самое кречет на кулачке, бархатная юбка свешивалась почти что до снежной дороги.
— Свояченица моя — панна Марина, — пояснил любезно князь Константин.
Въехали в ворота. Обширный двор был обставлен, как обыкновенно, строениями, все деревянными, и сам палац, где жил пан Юрий с семейством, деревянный, сложенный из стволов лиственницы, но со многими входами, и входы были украшены гербом — пучком перьев. Резчик искусно вырезал перья, сделав их кудрявыми и горделивыми, как на тронном балдахине, так что входящий в эти двери долженствовал понимать, что ему оказывают честь, впуская сюда.
Еще на дереве были вырезаны гирлянды цветов и крылатые младенцы, натягивающие лук, чтобы спустить золотую стрелу с тетивы.
И рыжий переступил порог, и золотые стрелы ринулись на него, срываясь с тетивы.
Внутри дома полы были натерты воском, а по стенам висели ковры, где были изображены сцены охоты и рыцарских турниров, и греческие боги и богини.
Марина закрыла свой веер (испанский, черный с золотом) и прикоснулась им к стулу, стоявшему рядом. Служанка сказала Дмитрию:
— Госпожа говорит вам: садись ко мне.
Дмитрий сел. У его колен струились складки белого платья, пахнувшего розами. Он видел ее ресницы, тронутые темной краской, и шелковистые шнурки ее бровей.
У него в руке тоже был веер (шелковый, с китайскими человечками), он приложил его к сердцу. Это означало: «Могу ли надеяться на взаимную любовь?»
Марина смотрела на него поверх испанского веера. Служанка прошептала:
— Госпожа находит вас пригожим и нескучным.
— Да хранит бог твою госпожу, — сказал Дмитрий и дотронулся веером до своего правого глаза. На языке вееров это означало: «Когда могу тебя видеть?»
Он услышал ответ, произнесенный розовыми устами:
— Пусть будет сегодня вечером.
Испанский веер лежал на Марининых коленях. Служанка быстрым пальцем сосчитала сложенные костяшки веера и сказала:
— Вечером, в одиннадцать часов.
— Где? — спросил Дмитрий, и розовые уста отозвались:
— У фонтана, в липовой аллее.
Дмитрий спрятал глаза за веером. То было признание в любви, известное Марине.
Она прижала веер к правому уху. Служанка пояснила:
— Госпоже отрадно слушать ваши речи.
Марина правой рукой открывала и закрывала веер.
— Она бы желала исполнять ваши желания, — прочла ему служанка.