Алана секунду колебалась. Затем тело Рафа под ее руками начало волнообразно извиваться, призывая коснуться его. Она шептала его имя, когда склонялась над ним и целовала, испытывая при этом сильнейшее желание ощутить прикосновения его языка к своему. Ладони медленно скользили по груди, лаская его, наслаждаясь им. Она нежно поскребла ногтями по соскам и почувствовала, как дрожь пробежала по его телу. Кончики пальцев кругообразными движениями поглаживали их, затем сильно сжали маленькие твердые бугорки. Его язык чувственно двигался у нее во рту, лишив ее дыхания, пока наконец у нее не закружилась голова.
Прерывисто дыша, Алана слегка переместила тело и губами исследовала контур сильных плеч Рафа, пробуя их на вкус, покусывая их и целуя, потом ее губы скользнули вниз и нащупали упругие соски, раздразненные ее пальцами. Зубы осторожно сомкнулись. Она почувствовала его напряжение, почувствовала, как извивается его тело, как затвердели под ладонями могучие мышцы его рук.
Замелькали воспоминания, бросившие ее в жар.
— Забавно, — шептала Алана, потеревшись щекой о грудь Рафа, — но до грозы и чердака в охотничьем домике я никогда не думала о тебе как о человеке, действительно обладающем большой физической силой.
Раф улыбнулся, хотя его пальцы были настолько сильно переплетены между собой, что это причиняло ему боль.
— Думала, что я хлюпик? — спросил он. Голос прозвучал нежно и в то же время немного грубовато, насмешливо и был преисполнен сильного желания.
— Хлюпик?
Алана расхохоталась, уткнувшись Рафу в бок, затем повернула голову и начала медленными движениями поглаживать щекой и руками его тело.
— Нет, — ответила она. — Но рост отца достигал шести с половиной футов, да и все мои братья были выше шести футов уже в двенадцатилетнем возрасте. Когда Бобу исполнилось четырнадцать, рост его составлял шесть футов шесть дюймов, а вес двести двадцать фунтов.
— Что же привлекло тебя в таком коротышке, как я? — спросил Раф.
Вопрос перерос в стон, когда твердый кончик языка Аланы начал поддразнивающе щекотать его пупок.
— Прежде всего, твои глаза, — прозвучало в ответ. Звук голоса расплывался, поскольку она ласкала загоревшую кожу на животе у Рафа. — Как у пумы, цвета настоящего янтаря и чуточку диковатые.
— И это вызывало желание приручить меня?
— Нет. Это вызывало желание стать диковатой с тобой.
Раф сильно сжимал руки, пока пальцы его не онемели. Он пытался говорить, но руки Аланы спустились с талии к упругим мышцам его бедер. Он не мог думать ни о чем, кроме ее прикосновений и неистовой боли сильнейшего желания, клокочущего в непосредственной близости от ее рук.