Он знал, как относится правительство к незаконному производству денег. Но это, говорил он себе, распространяется только на жалкие подделки, и поэтому вполне понятно. Его работа представляла собой нечто другое, она превосходила любую копию, она фактически сама была еще одним оригиналом!
Он уговаривал себя, что не наносит никому ущерба. Наоборот, он помогал тому, чтобы в стране появилась великая пианистка.
И все-таки он был расстроен, даже когда он покинул мастерскую и проследовал вверх по Каронделе-стрит, к магазину музыкальных инструментов мистера Фраерли.
— С тех пор, как вы, мистер Дюбуа, вместе с маленькой девочкой рассматривали это пианино прошлой осенью, — сказал Фраерли, — оно подорожало с 795 долларов до 929 долларов и пятидесяти центов.
— Это не имеет значения, — небрежно сказал Папаша Дюбуа, доставая хрустящую тысячедолларовую банкноту. — Я покупаю.
Фраерли повертел банкноту.
— Я… я даже не знаю, как с этим быть, — сказал он.
— Это хороший образец, — шутливо сказал Папаша Дюбуа. — Я сам делал.
— Хо! — сказал Фраерли. — Вы! Могу себе представить. Нет, дело не в этом. Просто я слышал, что правительство проверяет тысячедолларовые банкноты. Много парней, которые сделали большие деньги на черном рынке, сейчас не могут сбыть эти крупные бумажки. Я слышал, что тысячедолларовые банкноты можно купить за семьсот-восемьсот долларов.
— Хорошо, — сказал Папаша Дюбуа. — Не продавай пианино. Я вернусь.
Он прошел квартал до отделения банка, расположенного на углу.
— Мне нужно разменять сотенными и добавьте две купюры по пятьдесят долларов, — сказал он молодому Дэнни Робертсону.
Дэнни покачал головой, осторожно оглянулся и наклонился вперед:
— Послушайте, мистер Дюбуа, я знаю, что вы — честный человек, но правительство в последнее время стало очень внимательно к этим тысячам. Мы должны будем зарегистировать поступление купюры, записать серийный номер, заполнить разные формуляры и послать все это в Вашингтон. Там они снова все проверят и…
— Я бы не хотел беспокоить Вашингтон, — с достоинством сказал Дюбуа, пряча банкноту обратно в бумажник. — Правительство и так уже наняло слишком много людей, чтобы они совали нос в дела других людей.
Он порылся в карманах и выудил монету достоинством в полдоллара.
— Вы не будуте так любезны дать мне мелочи, чтобы мог позвонить?
— Конечно, мистер Дюбуа.
Он сгреб монеты с прилавка и направился к телефонным кабинкам. Взглянув автоматически на мелочь в ладони, он повернул обратно. Он терпеливо дождался, пока миссис Гилли из галантерейной лавки «Сэкономь еще» сделала вклад, долго отсчитывая мелочь, затем снова подошел к окошечку.