— Так что же хуже соития с животным могло произойти у акалеля?
Акхан несколько минут смотрел в черное непроницаемое лицо собеседника, прикидывая, заслуживает ли тот откровенности. Однако принадлежность Митусы к роду Леопарда, его явная одержимость этим зверем и умение усмирять «своего духа» делали дагомейца для акалеля драгоценнейшим подарком судьбы. Во всем войске сейчас не было человека, способного не то чтобы помочь командующему, а хотя бы разъяснить ему, что происходит.
— Ульпак спас меня, и мы стали побратимами, — наконец произнес принц, опустив глаза. — Кровными побратимами, если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Понимаю. — Негр молчал целую минуту, затем встал с пола, поклонился акалелю и снова сел. Когда Митуса опять заговорил, его голос звучал серьезно и почтительно, в нем не осталось и тени прежней насмешливости. — Да простит мне Сын Солнца те слова, которые я только что сказал ему о повадках белых атлан.
Принц устало кивнул.
— Если б я знал, что произошло, я пришел бы раньше. Теперь я понимаю, почему приступы одержимости ягуаром у акалеля были столь сильны. Шутка ли — получить столько ночной кошачьей крови за раз! Я с удивлением наблюдал, как хворь, вместо того чтоб улетучиваться, нарастает день ото дня. И вот сегодня в полнолуние пришел посмотреть, что же произойдет с Принцем Победителем.
— И что ты увидел? — с тоской спросил Акхан.
Митуса снова склонил голову:
— Я увидел, как ваше высочество напали на своего раба, и сказал себе: он готов.
— И ты не помог мне? — возмутился Вард.
— Зачем? — пожал плечами негр. — Что значит твоя жизнь по сравнению с рождением Зверя?
Вард обиженно надул щеки.
— Ты все-таки открыл рот, червяк. — Митуса вскинул было руку с остро отточенным костяным когтем на указательном пальце, но принц успел перехватить его запястье.
— Не надо, я не хочу этого. — В слабом голосе акалеля послышались прежние властные нотки.
— Как будет угодно повелителю, — с сожалением отозвался дагомеец. — Но если акалель хочет дальше продолжать разговор, пусть раб уйдет. Митуса не будет делиться тайнами своего племени в присутствии существа, лишенного покровительства родовых духов.
Вард только фыркнул:
— Да будет тебе известно, дикарь, что я родился там, где подобная чушь уже никого не интересует. — Слуга осекся, встретив долгий умоляющий взгляд Акхана. Принц явно просил его уйти. С заметной неохотой раб подчинился.
— Я буду здесь неподалеку, — ободрил он хозяина. — Кричите, мой господин, если понадобится помощь.
— Спасибо, Вард, — успокоил его принц. — Не бойся за меня, хуже, чем есть, уже не будет.