За камнем оказался склон, и я покатился вниз, даже не пытаясь остановиться, пока не застрял в подлеске. Грохот стоял как при обвале, но вряд ли стрелявший в меня человек сможет что-то разобрать после того, как разрядил винтовку в нескольких дюймах от своего уха.
Вспышка мелькнула почти прямо впереди и всего в двадцати пяти ярдах.
Я рухнул еще на одно гнилое дерево, поспешно обогнул его ползком и повернул направо, углубляясь в лес просто потому, что в той стороне легче было найти какое-нибудь убежище или укрыться за валуном.
Мне удалось преодолеть добрых пятнадцать ярдов, и вряд ли он мог это заметить. Во всяком случае, ему ничего не было слышно. Но перед этим он прошел не меньше сорока ярдов где-то рядом со мной, приглядываясь и прислушиваясь, подобно мне. Я выглянул из-за камня и принялся изучать место, откуда, как мне казалось, был сделан последний выстрел. Я тщательно, насколько позволяла видимость, разглядывал фут за футом, так, как мне приходилось когда-то разглядывать небо, выискивая самолеты противника.
Где-то в глубине леса пронзительно вскрикнула птица. Крик был похож на скрип несмазанных петель и едва не стоил ей жизни. Я успокоился и вновь вернулся к своему занятию.
Лес стал медленно надвигаться на меня, и я снова ощутил на своем затылке его дыхание. Я узрел добрую дюжину противников, сидящих, стоящих на коленях или прислонившихся к дереву. Однако кто именно в меня стрелял, я установить не мог.
Я начал понимать, почему скандинавы верили в троллей и прочую нечисть. Нужно было только оказаться в тихом лесу и оглядеться. И тебе сразу начнут мерещиться разные непонятные вещи. Кто-то придал валунам странную форму и причудливо изогнул стволы деревьев. Ощущение одиночества никогда не появится, за тобой будет следить невидимый взгляд.
Должно быть, он уже покинул прежнее место. Прополз еще ярдов сорок и зашел мне в тыл. Я даже чувствовал, как дуло его винтовки целится мне в затылок…
Наконец он зашевелился в нескольких ярдах от разглядываемого мной места. Земля поднималась в гору, и я видел только расплывчатые очертания его коренастой фигуры, скользившей от дерева к дереву.
Неожиданно из дичи я сам превратился в охотника. Теперь уже мой взгляд неотступно следовал за ним.
Я залег под деревом и стал ждать. Стрелять вверх по склону было неудобно, и его позиция оставалась более выгодной по сравнению с моей, но с таким стрелком, как он, следовало использовать каждый шанс, который он мне давал. Больше я мог его и не увидеть.
Противник тянул время. Должно быть, он потерял меня из виду и теперь за один раз проходил не больше нескольких футов, а потом останавливался снова и снова, чтобы постараться засечь меня с новой позиции. Когда он в очередной раз начал двигаться, я выстрелил из обоих стволов и спрятался за камень, чтобы перезарядить ружье, пока он был так оглушен и ослеплен выстрелом, что не мог ничего разглядеть. Когда я высунулся из-за укрытия, он уже спрятался за валуном.