— Кажется, без вас нигде не обходится.
Другой внезапно завопил, что у меня пистолет, и фонарик отлетел назад на два шага.
Я взял пистолет левой рукой и протянул рукояткой вперед. Огромная волосатая рука возникла в круге света и схватила его.
Я сказал:
— Это принадлежит Вейкко. Он в кабинете.
Полицейский-коротышка рванулся в дом мимо меня. Я обратился к здоровяку:
— Скажите ему, чтобы он не оставлял отпечатков пальцев на чем попало. Это дело полиции.
Голос здоровяка звучал миролюбиво:
— А мы, по-твоему, кто? Карточные валеты?
— Я имею в виду полицейских экспертов.
Из недр дома донесся вопль коротышки:
— Сюда! Идите сюда!
Голос слегка дрожал.
Здоровяк спросил:
— Мертв?
— Да.
— Ты?
— Вы бы меня здесь не застали, если бы я его убил. Я собирался сообщить, но телефон не в порядке.
— Все сделал в лучшем виде, верно?
— Естественно. Кроме того, что у меня нет пистолета.
— Нет пистолета?
Огромный французский револьвер закачался в луче фонарика, показавшись в его лапище игрушкой.
— Его убили не из этого. Такая пушка могла бы разнести весь дом, а вам нужно найти тот пистолет, из которого действительно стреляли, и только после этого выдвигать обвинение.
Фонарь медленно прошелся по мне вверх-вниз, как большой всевидящий глаз.
— Мы всегда были уверены, что кто-нибудь отправит Вейкко на тот свет. Но теперь, видно, всем нам предстоит долгая и беспокойная ночь.
Все кончилось тем же, мы оказались в том же номере, в том же отеле, и, как тогда, ждали Никканена.
Сначала это меня просто озадачило: я ожидал, что меня засадят за решетку. Затем пришла в голову мысль, что, вероятно, на «Дакоте» из Рованиеми нагрянуло немало газетчиков, которые стали осаждать полицейских в надежде добыть хоть какую-то информацию по поводу двух авиакатастроф за два дня.
Будучи инспектором СУОПО, Никканен не хотел, чтобы его застукали где-нибудь поблизости от полицейского участка. Он отправился в Рованиеми чартерным рейсом в 4.10 и не мог вернуться раньше 11.20. Так что мы ждали.
Никто мне не сообщил, арестован я или нет. А я был не в том расположении духа, чтобы выяснять это самому. Мы все просто ждали.
На этот раз — никакого шнапса. Все, чем я располагал, — это старый еженедельник, подобранный в полицейском автомобиле. И я делал вид, что внимательнейшим образом его читаю.
Прямо напротив меня за столом сидел полицейский-здоровяк.
Револьвер Вейкко лежал перед ним, дулом глядя прямо мне в грудь и своей назидательностью напоминая указующий перст.
Напарник-коротышка сидел на кровати.
— Три выстрела! — сказал он. — Всего три выстрела — бах-бах-бах, кучно, как три пальца на руке. Он, должно быть, просто снайпер.