– А сколько у тебя денег? – спросил Эллиот.
Девочка открыла грязную ладошку с двумя монетками. Одну из них он взял.
– Фартинг за поросенка – это прекрасная цена.
Эллиот вложил фигурку ей в руку. Довольная, она широко улыбнулась, повернулась и стремглав понеслась к ожидавшей ее матери.
– Поладили, да? – спросил мужской голос.
Эллиот поднялся и увидел улыбающегося пасынка сестры – Дэниела Маккензи.
Дэниелу уже исполнилось восемнадцать. Он был широкоплеч и высок, как отец, но ему было еще далеко до статности, которой обладал лорд Камерон. Фигура у него пока оставалась сухощавой, но через несколько лет сын будет вылитой копией отца.
– Я хорошо ладил с людьми раньше, – поправил его Эллиот. Он переставил несколько вещиц на прилавке так, чтобы заполнить пустоту, оставшуюся на месте поросенка.
– По-моему, вам это до сих пор удается. Значит, вас тоже завербовали сюда?
– Приказали. Я привык к этому в армии.
– По этой части ни один генерал не сравнится с нашими дамами, да?
– Пока не встречал такого.
Улыбка на лице Дэниела стала еще шире. Он очень походил на отца. Правда, в его янтарных глазах не было намека на тени, которые когда-то застилали взгляд Камерона и которые исчезли только с появлением в его жизни Эйнсли. Иногда Эллиот все же замечал их в глазах Камерона, но не у Дэниела.
С другой стороны, Дэниел был еще молод и жизнь не преподносила ему сюрпризов в виде трагедий. В восемнадцать лет Эллиот был таким же.
Молодой человек осмотрел вещицы, разложенные на прилавке: вязаные перочистки, салфеточки, странный набор из фарфоровых фигурок, часы, которые не ходили, книги без переплетов – в общем, все, что люди отрыли у себя на чердаках и решили пустить в дело.
Дэниел взял в руки часы и осмотрел их опытным взглядом.
– Такое занятие не для вас.
– Миссис Макбрайд хочет распродать все это.
– Их я возьму у вас в любом случае. – Он заглянул внутрь часов. – Мне всегда требуются запасные детали.
– Для часов?
– Для любых приспособлений, которые я собираю. Я изобретатель. И уже получил патент на систему блоков для трамвая.
Острый ум! Голова Эллиота в этом возрасте была заполнена мечтами о военных победах, о покорении наций, о том, как женщины будут восхищаться им, когда все будет кончено.
– Даю пять шиллингов. – Дэниел полез в карман, а потом кинул деньги в жестянку. И пожал плечами, словно извиняясь за собственное расточительство. – Это ведь на церковную крышу. Мне так объяснили.
– Я благодарен вам, – серьезно сказал Эллиот. – И моя жена благодарна вам. И церковная крыша благодарна вам.
Дэниел хмыкнул, а потом бросил на Эллиота такой же испытующий взгляд, каким рассматривал часы.