Джулиана смотрела на него голубыми глазами. Такого цвета бывают васильки или небо весной. Только у женщин Шотландии встречаются такие глаза. Так что Джулиана была здесь к месту, в его доме.
– Эллиот, – сказала она, звучание ее ласкового голоса доставило ему удовольствие, – Рона приехала за кольцами.
Кольца? Эллиот посмотрел на свою левую руку с толстым золотым кольцом. И вспомнил, как надевал кольцо на палец Джулианы, давая обещание быть верным. Честным и преданным.
Как будто он мог представить себе, что дотрагивается до какой-то другой женщины!
– Я полагаю, – встряла Эйнсли, продолжая говорить преувеличенно оживленным тоном, каким говорят в комнате больного, – что ты все-таки додумался заказать собственные кольца.
Он додумался. Теперь он вспомнил, что перед тем, как пойти в церковь и дожидаться Джулиану, отправил Махиндара к их семейному ювелиру, чтобы сделать заказ. И вспомнил, как Патрик – его братец-добряк – отводит его в сторонку и кладет ему в ладонь два холодных кольца, которые не покидали пальцы Патрика и Роны со времени их женитьбы тридцать лет назад.
– Я уже позаботился, – сказал Эллиот. Он стянул кольцо с руки, подошел к Роне, положил его ей на ладонь и закрыл ей пальцы. – Спасибо.
Глаза Роны заблестели от слез, потом она опустила кольцо в маленький мешочек. Там оно тренькнуло о другое, и Эллиот увидел, что рука Джулианы тоже без кольца.
– Мы благодарны вам, – сказала Джулиана, наливая чай в четвертую чашку. – Это было великодушно.
– Все очень логично. – Рона сделала вид, что слез не было. – По-другому и быть не могло. Эллиот, что ты собираешься делать с этим ужасным домом?
А Эллиот наблюдал, как Джулиана наливает ему чай. Она твердо удерживала чайник над чашкой с блюдцем, ровная струя горячей жидкости лилась точно в чашку. Наполнив ее, она такой же уверенной рукой, не обращая внимания на солидный вес чайника, поставила его назад на поднос и достала из сахарницы изящные серебряные щипцы.
Тут она заколебалась. Любая жена должна знать, сколько кусков сахара кладет в чай ее муж. Однако Джулиане с Эллиотом не приходилось пить чай вместе. Во всяком случае, после того, как им исполнилось по четырнадцать лет.
Рона наклонилась вперед и шепнула:
– Один кусок, дорогая.
– Вообще-то я предпочитаю без сахара. – Он потянулся забрать у Джулианы чашку.
Она держала ее вместе с блюдцем так изящно, что его неуклюжие пальцы могли без опаски дотронуться до ее руки. Эллиот поступил по-другому. Он подставил ладонь под ее руку, и чашка с блюдцем перекочевали к нему.
У Джулианы приоткрылись губы, а в глазах поплыл жар. Жар такой же интенсивности заполнил и его жилы. И память вернула Эллиоту все целиком, что произошло минувшей ночью.