— А были у нее родственники?
— Не заметила, чтобы она когда-нибудь писала им письма… Наверное, есть родственники, потому что сюда в Ялту она приехала всего несколько лет назад.
— Еще два-три вопроса, и я не стану больше вас мучить. У Тамары в Риге были знакомые?
— Были. Знаю определенно. Один разведенный. Она всегда говорила, что надо бы как-нибудь отпроситься и съездить на пару недель в Ригу повеселиться.
— Кто этот знакомый?
— Я не знаю. Совершенно ничего.
— Может быть, осталась записная книжка или какая-нибудь фотография?
— Записная книжка лежала на полке в шкафу вместе с документами, но она либо уничтожила, либо взяла с собой. Может быть куда-нибудь спрятала от Бейвандова.
Теперь у меня остался один вопрос. Я думаю, как поделикатнее его задать.
— Допускаете ли вы, что Тамара могла украсть?
— У меня нередко в шкафу лежало по пятьдесят рублей и больше, но она никогда не трогала.
— Вы уходите от ответа.
— Не слышала, чтобы она у кого-нибудь что-либо украла.
— Вы опять уходите от ответа. У вас есть какие-то подозрения?
— Когда, бывало, Тамара подвыпьет, она начинала говорить по-блатному. На Севере я достаточно наслушалась. Поэтому я поняла, что ей довелось довольно долго жить среди блатных. Слишком уж хорошо она знала жаргон.
Остаться в Ялте на ночь? Могу еще успеть на московский самолет, а если повезет, то в Москве и на последний рижский рейс. В худшем случае я приеду в Ригу утренним поездом. Чего я добьюсь, если останусь на ночь в Ялте? Разве только получу биографические данные о Лакомовой в отделе кадров треста кафе, но их можно запросить и по телефону.
Я снова в такси. Меня везут в симферопольский аэропорт. Должно быть так же, только дрожа от страха, сидела в такси и Тамара, когда с добычей и паспортом Авдеенко бежала от Бейвандова. Наверно. Теперь я знаю, почему у нее не было ни платка, ни шарфа, ни перчаток. Интересно, умышленно или нечаянно она взяла не свой паспорт? Если предвидела, что Бейвандов станет ее преследовать, то, может, и умышленно.