— Как прикажете, мессир, — Грегуар кивнул и направился к двери ведущей на лестницу.
Беседа с молодым журналистом, оказалась довольно приятной, единственное, что несколько подпортило впечатление, это его вопрос об авторе оформления интерьеров в доме. Вспомнив Ладу, я был слишком резок с молодым человеком, но увидев, что он не настаивает на продолжении этой темы, остыл. А уж когда речь зашла об истории моего появления в Инсбруке… Я не хотел, чтобы мои воспоминания о последнем времени тиражировали и обсуждали на каждом углу, а потому, выдал несколько… хм-м… подправленную версию своих мытарств, в полном соответствии с бытовавшим когда-то на "том свете" убеждением, что дескать, бояре – сволочи, и государю не докладывают. Да и понимание, что в случае большой искренности, бывшее родное ведомство, вкупе с заграничной стражей, вполне могут плюнуть на законность, и устроить мне несчастный случай, тоже заставляло тщательно взвешивать все сказанное. Отказаться от интервью? Нет уж, пусть поикают… Но в меру, так сказать, в самую плепорцию.
Расстались мы с месье Верно вполне дружески и будучи абсолютно довольными друг другом. Журналист старался не бить по больным мозолям, давая мне простор для словоблудия, а я, в свою очередь, порадовал его своей готовностью отвечать на задаваемые вопросы, причем почти без исключений. Табу, были только вопросы о личной жизни. Но тут Жерар и сам быстро понял, где пролегает граница его интереса и моей вежливости и старался ее придерживаться… Результатом, этой нашей первой встречи, стала договоренность о небольшом цикле эксклюзивных интервью, на различные темы. От изобретений и жизни на Руси, и до политических и гастрономических пристрастий. Толковый парень, этот месье. Далеко пойдет.
Вот, я рассчитывал на спокойствие в доме, после отъезда светского львятника "на зимние квартиры", и, как оказалось, зря. Не прошло и пары дней с визита журналиста, как в холле возник еще один гость.
На принесенной дворецким карточке, каллиграфическим почерком было выведено на французском языке: Советник полномочного посла его величества, христианнейшего короля Людовика Девятнадцатого в Острейхе. Роннель Мирабо.
— Он в утренней визитке, мессир, — заметил Грег. Я приподнял бровь и хмыкнул. Дипломат, чтоб его мыши сгрызли…
— Хм. Оперативно, ничего не скажешь, — покачал я головой и, убедившись, что на часах едва ли одиннадцать утра, вздохнул. — Пригласи его, минут через пять. Я пока переоденусь. Все-таки, человек к нам с д р у ж е с к и м визитом заглянул…
— Сию секунду, мессир, — Грегуар, понимающе кивнув, шагнул к двойным дверям, ведущим в анфиладу комнат и, выйдя из кабинета, тут же плотно закрыл их массивные створки. Вот-вот. Правильно, пусть сразу и продемонстрирует что, несмотря на время, приход такого гостя, иначе как официальным визитом, я считать не могу. А пока Грег медленно чеканит шаг через все четыре комнаты, и спускается по длинной парадной лестнице, я, пожалуй, действительно, переоденусь.