Утром я проснулась от холода и от того, как сильно болела босая нога. В лесу царил мрак, седой неверный свет едва пробивался между тяжелых, увесистых еловых лап и стволов, похожих на столбы. Это совсем не было похоже на поляну с дубом, где я появилась. Наверное, волк утащил меня в свое логово. Но это почему-то не пугало.
Проснувшись, первым делом я услышала, как два волка: большой, тощий, тот, что нес меня на себе, и молодой, с длинной серой шерстью, едва слышно переговаривались у трухлявой коряги.
Остальные звери сидели, лежали или бродили неподалеку. Там были и маленькие волчата с волчицами, и крупные волки, и щенки-подростки. Все поглядывали настороженно, а кое-кто заворчал, когда я встала, пошатываясь и морщась от боли. Едва сделав шаг, я тут же на что-то с хрустом наступила – оказывается, вокруг валялись кости, обглоданные добела. Разговор затих.
– Скажи королю, что она у меня. Скажи, что я буду говорить с ним там же – у старой вишни, перед мостом. Теперь он у нас побегает.
Молодой волк, слушая, наблюдал, как я замерла на одной ноге, согнув другую в колене. Потом быстро шмыгнул в чащу, где никакой тропинки или дорожки не было. Я осторожно ступила на мох, он оказался сырым и рыхлым. В двух шагах от трухлявой коряги залегали глубокие, бездонные тени.
Я думала, он кивнет мне или скажет «Доброе утро», но крупный волк со шрамом спокойно улегся, подобрав лапы, и отвернулся.
Мне вспомнился его теплый животный запах – будто бы я узнала что-то родное. Наверное, это оттого, что он был первым, кого я увидела, когда родилась? Я уселась рядом, словно с добрым знакомым, вытянув ноги и облокотившись спиной о его теплый бок. По правде говоря, мне было очень хорошо так сидеть.
Стая замерла. Да и вожак, кажется, тоже остолбенел.
– Извиняюсь, – прошептала я, наклонившись к его подрагивающему уху, – очень есть хочу.
Волк зевнул, облизнулся, покосился на меня и положил морду на мох. Он дышал часто, и продолжал наблюдать за мной из-за приспущенных век. И хотя держался уверенно, я чувствовала, что он смущен. Пустой живот за моей спиной ходил ходуном.
– Да и мы бы тоже съели чего-нибудь, верно? – он невесело и хрипло рассмеялся, обращаясь к стае.
– Съели бы, – подхватила волчица, которая до того усердно вылизывала волчонка.
Другие тоже тихо заскулили и стали горестно ей подвывать.
– Ну так шли бы на охоту, разве нет? Волки же только и делают, что охотятся. «Волк, он свое догонит» – так говорят.
Откуда все это в моей голове?
– Съедим ее, Герогх, – завыла тощая самка с порванным ухом и стала досадливо ловить себя за хвост.