Потом подошел к Машке, попросил прощения и пригласил ее зайти как-нибудь в гости. Она очень обрадовалась.
Все было так хорошо, а вечером страшная новость: умер Шевчук. Развилась гангрена, никакой антисептики и -- все! Я не хочу больше жить. Почему он, а не я? Мне здесь не нравится. Кто-нибудь, сделайте что-нибудь, чтоб так не было.
11 мая 198. г.
На географии написал стих. Про Шевчука.
Белая машина с красным крестом.
Носилки, кровь, смех и пот.
-- Господа врачи, продайте жизни 200 граммов
За любую цену, господа...
-- Поздно.
На асфальте кусок кирпича,
как рыжий обломок жизни,
как колбасы довесок,
рядом с которым дерутся собаки,
сожрут и -- поздно.
-- Господа врачи, пожалуйста, продайте...
Плач -- как тоскливая песнь котов,
плач -- как звезд фосфорический блеск,
плач -- как гаснущий свет лампады.
Битва за жизнь страшней, чем за душу.
Битва за смерть кровожадней гиены.
Вперед, в геену, скорей же, в геену,
Господа врачи, пожалуйста, продайте...
Географичка подошла, прочитала, ничего не сказала. Потом, наверное, выдаст... А мне теперь на все плевать.
Вот и последняя страница тетради. И этот дневник кончается. Настроение -- швах! И опять пора подводить итоги. И опять ничего не изменилось. Я только увидел, какой я плохой, скверный, жадный, ничего не делаю искренне, от души, и не люблю никого, даже маму, только себя. Я конченный згоист.
Одно лишь хорошо: я, кажется, понял, что все это должно когда-нибудь кончиться. Я чувствую, что так погано не будет всю жизнь. Я не знаю -- как, и когда, и что изменится. Только если в это не верить -- то лучше совсем не жить.
До свидания, Алеша. Начинаю следующий дневник...
10 мая 1991