— Разрешите?
И я, зажмурив глаза, сделал первый шаг.
Коварная нога вела себя лучше, чем можно было ожидать. Что, действительно психотерапия?
Танцевали мы не хуже других, и на нас не показывали пальцем. Туфельки на высоких каблуках, сновавшие рядом с моими сапожищами, были, как выяснилось, в полной безопасности. И настал, наконец, момент, когда я, уже не заботясь усиленно о том, чтобы попадать в такт музыке, рискнул заговорить со своей дамой.
— Как вас зовут?
Вопрос, конечно, не из самых тонких. Но для начала сойдет.
— Катя. А вас?
Я сказал.
— Вы из госпиталя?
— А что? — испугался я и посмотрел на свои ноги. — Заметно, да?
— Нет, не очень, — успокоила она. — Просто у вашего товарища забинтована рука. Я и решила…
Завязался разговор, и в перспективе вырисовывалось приятное знакомство. Я с удовольствием разглядывал голубые глаза с длинными черными ресницами, небольшой точеный нос с дюжиной симпатичных веснушек. Голос приятный, низкий, грудной. Я уже видел девушку своей постоянной партнершей по танцам, и с каждой секундой она нравилась мне все больше.
— Наверное, вы хорошо поете.
Смеется:
— Хотите послушать?
И вдруг…
Нет, я не упал. Нога, со стороны которой я больше всего опасался подвоха, вела себя безукоризненно. Просто моя дама ни с того ни с сего сказала:
— Извините!
И выскользнула из моих рук, оставив меня в глупейшем положении посреди зала. Вот теперь я и в самом деле увидел насмешливые лица, услышал хихиканье — все точно, как представлялось.
Почему она убежала? Обиделась?… На что?
Разом уставший, я тяжело проковылял к нашему наблюдательному пункту у двери. Арвид встретил меня одобрительной улыбкой:
— Прима!
Но я расстроенно махнул рукой:
— Нет, ты видел? Свинство!
— Ее позвали.
— Кто?
Арвид указал глазами в сторону вешалки. Моя коварная дама поспешно укутывалась в платок. Какой-то пожилой дядька в шинели без погон держал наготове ее пальто.
— Так уж ему срочно понадобилось! — пробурчал я, неприязненно разглядывая дядьку.
Кто он ей? Муж? Больно стар. Отец? Случилось что-нибудь дома, и он прибежал за ней?
Танцевать расхотелось, и мы, постояв немного под перекрестным огнем недоумевающих девичьих глаз, — пришли на танцы, так танцуйте! — двинулись восвояси.
В палате ждала новость. В наше отсутствие Шарика вызывал подполковник Куранов. Разговор был, очевидно, серьезным и для Шарика очень неприятным, потому что в ответ на все расспросы он лишь шипел, как разъяренный котенок:
— Ш-шакал! Я ему покажу боевых офицеров ш-шельмовать! — И крепко ругался.
Это было на Шарика непохоже, и мы немедленно отправились в разведку, узнавать, что произошло. Вот что стало известно из совершенно достоверных источников.