Там я и записал сестру на прием.
***
В тот день нам предстоял визит к пророку. Время он назначил довольно позднее – 8 часов вечера.
Я, по своей природе человек скептического склада, не очень уповал на могущество «целителя», но радовался одному: хотя бы вытащу Эльзу из дома, где ей так тяжко, избавлю ее на пару часов от общения с мужем. К сожалению, мои надежды на то, что сестра сможет немного развеяться, не оправдались. За ужином Михаил Александрович объявил о решении сопровождать жену к Али Магомедду:
– Я, пожалуй, пойду с вами. Посмотрю, что это за пророк такой, на которого моя супруга тратит мои деньги, – сказал полковник.
В назначенный час мы трое уже были в просторной, без окон комнате, освещенной неяркими желтыми светильниками и украшенной пушистыми восточными коврами, лежащими на полу и закрывающими стены. Здесь пророк принимал страждущих его помощи.
Выглядел Али Магомед, можно сказать, величественно: высокий, одетый в дорогой персидский халат с изображенными на нем яркими экзотическими цветами, на голове – здоровенная белоснежная чалма, на которой был укреплен крупный ослепительно сверкающий бриллиант. Лицо пророка, казалось, состояло только из огромной, тщательно расчесанной черной бороды, крючковатого носа с вывернутыми ноздрями и больших, слегка выпученных карих глаз, чей пронзительный взор самой природой своей призван был пробуждать отчаянный страх у простых смертных.
На меня, однако, Али не произвел сильного впечатления. Я обратил внимание на то, что азиатские туфли его, вышитые золотом и серебром, происхождением явно из кустарных мастерских одного из наших постоянных рекламодателей – оборотистого казанского промышленника Абдулакадира Сегадиева. А разве настоящий восточный маг, выходец с таинственного Тибета, коим напыщенно именовал себя Али, станет покупать туфли, изготовленные в стране временного пребывания?
«Нет, – трезво рассудил я, – у подлинного мага или, допустим, пророка все должно быть оттуда, с высокогорного Тибета, или, на худой конец, из далекой, экзотической Индии».
Поразмыслив немного, я пришел к грустному для перспектив улучшения здоровья сестры выводу: Али был аферистом. Причем, скорее всего, не самого высокого пошиба.
Эти выводы не поколебала и картина, которая открылась мне, когда Али Магомедд, извинившись, ненадолго отлучился в одну из задних комнат. Дверь он за собой как следует не закрыл.
Заглянув в довольно широкий проем, я увидел стопки старинных книг на столах, банки с жидкостями разных цветов, ржавые бидоны, причудливого вида электрические горелки. И еще в той комнате стояла огромная, даже больше русской, печь.