— А каким образом в этом случае все должно произойти? — спросила Вилена. — Если найдется проводник?
— Я точно не знаю, но, кажется, все дело в том, что знак должен отреагировать на нее как на наследницу, — подумав, сказала Элеонора. — Правда, наследницей девушка не станет.
— Ее дочь станет наследницей? — предположила Ксана.
— Да, именно так, — подтвердила госпожа Радкерой.
— Ну и в чем тут сложность? — спросила Ксана. — Вы обещали что-то грандиозное, а пока — только древние сказки. Я не вижу здесь скандала.
— Ну надо же было рассказать все, чтобы вы поняли суть! — хохотнула Элеонора. — Скандал здесь в том, что клан Кассиоль разделился. Есть советник, старающийся поддерживать семью в целости. Есть младший сын наследника, которому передали знак. И есть его старший брат и целая толпа остальных родственников, считающих, что Сержа следует лишить знака. Такая вот политика. Но без крови, только интриги и заговоры.
— Теперь понятно, почему они так странно общаются, — заметила Вилена.
— Это не общение, это ссора, разве ты не видишь, — воскликнула Ксана.
И тут Серж Кассиоль оглянулся, мгновенно определив, кто именно произнес эти слова, словно они все находились в пустой гулкой комнате, а не посреди шумной толпы. Заметив Ксану, Серж прищурился, недовольно поджав губы, и пронзил девушку уничижительным взглядом.
Вилена вздрогнула, нервно сглотнув, хотя молодой человек смотрел не на нее. Ксана же невозмутимо фыркнула, показала Сержу язык и отвернулась. Так что она не видела, как молодой человек удивленно ухмыльнулся, хоть в этой ухмылке не было ничего добродушного.
Ветер рвет хлопающие обрывки некогда белых парусов…
Трещат-хрипят ломающиеся от натуги доски, острой щепой разлетаясь в стороны и падая в черную вспененную воду…
Волны бьют в борта, нанося смертельные раны легкому судну…
Болезненно и коротко кричит буревестник…
Черные масляные щупальца пересекают палубу, серо-голубыми присосками вгрызаясь в хрупкий почтовый корабль…
Крик и боль…
Люди прыгают за борт, в живое месиво смерти.
Пир…
Кровь…
Громады черных скользких тел…
Двое на носу как-то держащейся на плаву «Тицианы». Женщина с зелеными глазами и темно-рыжими волосами и темноволосый мужчина. Над ними на секунду нависает бесформенная тень, вода оскаливается лопающимися пузырями, и людей захлестывает волна, чтобы унести за собой в толщу моря, в черноту бездонных расселин.
Крик…
Стон…
Боль…
Боль снаружи и внутри…
И темнота под веками…
Страх…
Холод.
Нала вздрогнула и проснулась, рывком садясь в постели. Страх длинным кинжалом засел в сердце. Девушка попыталась его вытолкнуть, но боль в груди не дала вздохнуть поглубже.