Не смотрела на вскипевшее кровавое сражение одна лишь юная Ялини. Но отворачиваться — самое лёгкое. Куда труднее — вмешаться.
Отец Дружин смотрел на великую непохожесть приведённых на Боргильдово поле Семерыми и не уставал удивляться. Люди и нелюди, смахивающие на гномов, на эльфов и вообще ни на кого не похожие, полулюди и полузвери, чем-то напоминающие сражавшихся в войске Асгарда других Древних Богов — всё это пёстрое сборище медленно, шаг за шагом, но пятилось, не в силах сдержать натиск ратей Хьёрварда.
(Комментарий Хедина: всё-таки Древний Бог останется Древним Богом. Для него битва — это прежде всего сага, это висы скальдов. Кровь он просто не замечает, кровь — это просто кровь, она всегда лилась и будет литься. Мужу следует видеть лишь врага и думать лишь о собственной геройской смерти, ибо тогда тебя ждёт Валгалла. Старый Хрофт не писал о треске ломающегося оружия, о немеющей руке, что сжимает меч, о поте, что заливает глаза, об ужасе, что заливает холодом внутренности… не писал он и о храбрости, о мужестве, о том, что поднимает из кровавой грязи, заставляет выпрямиться и, сжимая хотя бы и обломок копья, вновь закрывать собою брешь в строю. Для Древнего Бога по-иному быть просто не может. Мужчина рождается и умирает с оружием. Всё прочее так же естественно, как свет и воздух.)
Отец Дружин точно запомнил тот миг, когда теснимое воинство Семерых перестало подаваться назад, напряглось, словно единое живое существо — и вот уже попятились рати Хьёрварда. Над головами сражающихся понеслись крылатые создания, что-то вроде огромных летучих мышей, с их животов срывались зеленоватые капли, и там, где они падали, люди, эльфы, гномы и даже великаны падали в корчах наземь, яд валил сразу и наверняка.
Старый Хрофт нахмурился. Враг оправился от первого удара, стал давить в ответ. Настало время вступить в дело второй линии. Но сначала…
В рядах войска Асгарда запели бесчисленные рога. Стрелки, бившие через головы первых рядов, отхлынули назад. За ними стали отходить закованные в броню до самых глаз латники-гномы и люди. Но по краям, на крыльях, где бились лучшие, ратники Хьёрварда упёрлись зло, изо всех сил; надавили Древние Боги, там алые и золотые сполохи заметались в рядах армии Семерых — в ход пошла магия.
И вновь вторгшиеся не сделали ничего. Семь сияющих исполинов так и остались на месте, с кажущимся равнодушием взирая на происходящее. Смерти их собственных воинов, похоже, Семерых нимало не волновали.
В середине воинство Семерых повалило вперёд, по бокам — попятилось, теснимое отрядами Асгарда. С холма, где замер Отец Дружин, видно было всё — и кипящая схватка по длинной дуге, и непроходимые заросли, и семь исполинских, чуть покачивающихся, словно под ветром, фигур, сотканных из ярких, радостных, тёплых солнечных лучей.