Громокипящий пламенный котёл в жерле исполинского вулкана, он изрыгает высоко в аэр чёрные потоки дыма и пепла. По склонам струится огненная лава, достигает моря и замирает, окутавшись клубами пара, отдав великому океану свои ярость и жар.
Высоко над землёй, пронизав воздушные толщи, извергнутый вулканом дым достигает хрустального небосвода, обволакивает перекинутый от земных пределов радужный мост, что тянется к крепости, опирающейся на ещё недавно вольные облака, а ныне изловленные, зачарованные и поставленные нести службу.
Под копытами золотовыйного восьминогого жеребца бьётся пламя, мечется, не в силах вырваться. В левой руке всадника — поводья, в правой — копьё, покрытое резными рунами. Прижата напором ветра к груди седая борода.
Всадник стар. Он не помнит себя молодым. Сколько смотрят на мир его глаза, волосы его всегда были седы, а борода и усы спускались до середины груди. Ему кажется, что таким он и возник, таким родился. Ни отца, ни матери всадник с копьём не помнит. В легендах люди сами придумают им имена — Бор и Бестла, но это лишь звуки, ничего больше.
Наездник не помнит себя молодым, но знает, откуда он взялся, осознаёт собственное рождение, что даровано очень немногим.
В видениях-снах он видит зарождающуюся в непроницаемой бездонной черноте неба искру, огневеющую, словно сердце и первоначало всего пламени, полыхающего в мире, племён мира. Что за ней, за этой искрой, что породило её, откуда начался и в чём почерпнул силу её стремительный бег — всадник не ведает, но чувствует. Громадную, непредставимую и неохватную мощь, творящую жизнь и её же поглощающую. Всадник не в силах охватить эту мощь собственным разумом. Он лишь знает, что порождён ею, с целью или же без оной — ему безразлично. У него есть дело, есть долг, есть соратники и сородичи, есть враги, есть дом — что ещё потребно мужу и воину?
Восьминогий жеребец мчится сквозь небо, на север, туда, где ветер в ярости бросается на вставшие дыбом льды, где от края до края раскинулись замерзшие моря. Вдоль берега, где угрюмые чёрные торосы гордо отказываются от снежной шубы — пещеры инеистых великанов, ётунов, смертельных врагов всадника на восьминогом жеребце и его собратьев. Они могущественны, повелевают дикими, враждебными всему живому стихиями, могут насылать свирепые ураганы и метели, сквозь которые едва пробьётся даже лучший под этими звёздами восьминогий конь. Ётуны умеют начертить на вечных льдах такие руны, что на помощь им, даже против собственной воли, приходят огонь и земля.