Они вернулись к костру, когда уже совсем стемнело. Нелюбин один сидел возле ведра и помешивал в нем ослепительно-белой липовой палочкой с лапкой бокового сучка на конце.
— Что это за гробок вы принесли? — спросил Нелюбин и налил варева для Воронцова. Поставил котелок на пенек, остывать. — Твоя пайка, командир. Ложка имеется?
— Есть.
Они пододвинули металлический ящик поближе к костру, откинули крышку. Три автомата, девять рожков, цинк с патронами, три саперные лопаты, три противогаза.
— Ох, ектыть! Гожий же сундучок вы, ребятушки, нашли. — Нелюбин открыл один из противогазов. — А тут, видать, лекарства. Бинты вот, порошки. Может, и для лейтенанта что гожее есть? А, командир?
— Гожее, гожее. Тащи-ка из подвала немца.
— Хвершал там, в бане, ночует. Рядом с лейтенантом. Там его Демьян держит.
Привели пленного. Тот схватил медикаменты и тут же побежал назад, к бане.
— Похоже, что и правда — настоящий доктор. Вон как старается.
— Он знает, за что старается. — И Воронцов окликнул часового, бегом поспешавшего за немцем: — Дюбин! Ты там не усни смотри. А то тебя немец будить не станет…
— У меня, командир, скорей он уснет, — отозвалась темень.
— Что будем делать с немцами, Курсант? — Нелюбин снял с палки ведро и прикрыл его сверху тряпицей.
— В костер больше не подбрасывай. Хватит. Демаскирует. — Воронцов встал, взял с пенька котелок, вытащил из-за голенища ложку и принялся хлебать нелюбинский кулеш. — Спасибо, Кондратий Герасимович. Продукты вы не попортили. А с голодухи очень даже вкусно.
— Ну, конечно, не ротный повар, но при котле, в наряде, бывать случалось.
— Главное, не отощаем. Может, так и доберемся до своих. Лесами. А там где-нибудь дырку найдем. Проскочим.
— Так что с немцами? Ребята на них косятся. Боюсь, ночью порежут.
— Немцев с собой поведем. Сдадим как пленных. Зачтут. За них Петров головой отвечает.
— Может, этот пьяница ихний лейтенанта нашего выходит.
На хуторе, вопреки первоначальному намерению выступить к фронту следующим же вечером, они простояли еще несколько дней. Назавтра в полдень лейтенант Горичкин встал на ноги и, держась за притолоку, выбрался из бани. За ним следом вышел немец. Ноги лейтенанта тряслись. Немец его поддерживал.
Вечером Воронцов приказал командирам отделений построить людей. Возле колодца взвод выстроился в одну шеренгу. Полевкин стоял в строю босиком.
— Рядовой Полевкин, выйти из строя. В чем дело? Где ваши сапоги?
Полевкин под смех взвода сделал шаг вперед. Боец понуро стоял перед Воронцовым, головы не поднимал.
— Да проиграл он свои сапоги в карты!