Наде казалось, что это страшный сон. На мгновение она помертвела, потом выхватив револьвер, выстрелила в казака. Тот замахнулся на нее окровавленной шашкой, но покачнулся. Шашка выпала из руки…
Спрыгнув с лошади, девушка опустилась на колени перед головой Дмитрия, с рыданиями прижалась к ней.
Надя вытерла слезы и воспаленными глазами оглянула поле битвы, не видя, что конармейцы отходили к своим позициям.
Девушка, плохо соображая, что делает, ворвалась в кучу сражавшихся, разыскала белогвардейца с офицерскими погонами и выстрелила в него.
— Товарищи! — звонко закричала она. — Ура-а!..
— Ура-а!.. — ответили буденновцы и с удвоенной силой нажали на белых.
— Ура-а!.. Сестра с нами!..
— Сестричка-голубушка с нами!..
Своим появлением молоденькая девушка, казалось, вдохнула животворящую силу в конармейцев. Бешено рубя направо и налево, они ринулись на белых и заставили тех обратиться в бегство.
— Ура-а!.. Ура-а!.. — торжествующе кричали конники-буденновцы, преследуя врагов.
Надя мчалась в передних рядах.
Азарт битвы, как хмель, кружил ее голову. Она так была охвачена желанием возможно больше отомстить за смерть Мити, что не заметила, как на помощь белым из села выскочило несколько конных сотен и помчалось наперерез буденновским конникам. Она даже не обратила внимания на предостерегающие крики буденновцев:
— Назад!.. Назад!..
Резко осадив коня, Надя повернула назад. Она была одна. Низко склонившись к гривам коней, буденновцы старались уйти от заходящей им в тыл конной лавы белых… Надя далеко отстала от них…
Девушка припустила лошадь в намет. Лошадь была резвая, мчалась, как стрела. Ветер свистел в ушах.
— Товарищ!.. Товарищ!.. — вдруг она услышала умоляющий голос бежавшего без шапки, с окровавленной головой красноармейца. — Возьми меня!.. Белые зарубят!
Девушка натянула поводья. Конь, задрав оскаленную морду, остановился.
— Садись! — крикнула она.
Красноармеец с трудом взобрался на коня позади Нади и крепко обхватил ее руками.
Надя ударила ногами по бокам коня и снова помчалась…
* * *
Тридцать конармейцев, в том числе и Дмитрия Шушлябина, хоронили в братской могиле на площади шахтерского поселка. Духовой оркестр играл похоронный марш. У могилы был выстроен полк. Военкомдив Ермаков говорил прочувствованную речь. Старые шахтеры, их жены и матери с печальными лицами внимательно слушали его. То там, то здесь всхлипывали женщины.
Когда опускали гробы в могилу, полк салютовал ружейными залпами.
Надя стояла как окаменевшая. Скорбными глазами смотрела она, как зарывали могилу.
К ней подошел Прохор.