Дон Жуана взялся изображать Рэтт. Скорее всего потому, что этот герой был близок ему по духу.
Женщину, соблазняемую Дон Жуаном согласилась изобразить Каролина Паркинсон.
… Дон Жуан, крадучись, пробирался по улицам Севильи и остановился под увитым плющом балконом.
Он был переодет монахом, но из-под монашеского одеяния выглядывало золотое шитье и блестящий клинок шпаги.
Переодетый монах пел:
Я не лобзаю уст прекрасных.
Искристый виноградный сок
в бокалах тонких не вкушаю.
И ни призывы взглядов страстных,
ни яркий пламень нежных щек,
что взор мой нехотя зажег,
покой души не нарушает.
Молю, сеньора, на балконе
не появляйтесь предо мной,
блеск красоты меня смущает.
Я поклоняюсь лишь мадонне.
На мне монаха плащ простой
и ковш с холодною водой
меня в печали утешает…
Когда Рэтт, изображавший Дон Жуана умолк, на балконе появилась Каролина Паркинсон, одетая в черный бархат и кружева.
… Она перегнулась через решетку балкона и запела сдержанно и немного насмешливо:
Зачем вы здесь в полночный час?
Уж не молитвы возносить,
святой отец, сюда пришли вы?..
Потом Каролина внезапно изменила тон и продолжала уже с неподдельным чувством:
О, нет! Беги! Увидят нас,
ведь шпаги под плащом не скрыть
и звона шпор не заглушить
псалмам твоим благочестивым…
И лишь прозвучали эти слова, Рэтт-монах сбросил свое монашеское одеяние и оказалось, что под балконом стоит младший Батлер в костюме испанского гранда, расшитом шелком и золотом. Не слушая предостережений красавицы, он влез по столбу на балкон, перескочил через ограду и согласно сценарию упал на колени к ногам прекрасной Каролины…
Тут чуть не произошло непоправимое. Балкон, наспех сколоченный плотником, зашатался и чуть не рухнул.
Рэтт, ухватившись одной рукой за перила, а второй за стену, не дал упасть Каролине, хотя та с неприкрытым испугом взвизгнула.
Но все обошлось, и в зале раздались аплодисменты и хохот, ведь южане не привыкли скрывать свои чувства. И если их что-то веселило, то они хохотали от души.
Наконец, справившись с замешательством, Каролина, благосклонно улыбаясь, протянула Рэтту руку для поцелуя. И в то время, когда молодые люди, не отрываясь, смотрели друг на друга взорами, полными страсти, занавес медленно опустился…
Перед Каролиной стоял на коленях уже не Дон Жуан, а Рэтт Батлер. Его тонкие губы под темными усиками улыбались, а в выразительном взгляде искрились озорство и ум.
Этот взгляд умолял, но в то же время требовал своего. Рэтт был гибок, силен, полон огня и очарования.
Пока занавес поднимался и опускался, молодые люди продолжали оставаться все в том же положении.