Наполеон, наблюдающий за состязанием по пляжному волейболу. Занятно.
Ливень, совсем было прекратившийся, зарядил снова, и Вересень, мельком взглянув на ландшафт, поразился тому, как похоже это озеро и этот дождь на дождь и озеро из его последнего сна. Найди десять отличий, что называется.
Но одно отличие, все же, было. И существенное. У самой кромки воды стоял небольшой подъемный кран на гусеничном ходу – это его траки оставили вмятины на тропе. От крана к воде тянулись стальные тросы, и в тот самый момент, когда Вересень подошел к Литовченко, над поверхностью возникла голова, упакованная в трубку и маску. Водолаз поднял руку со сложенными колечком большим и указательным пальцем, – и тотчас нырнул обратно.
– Давай! – заорал Литовченко таким зычным голосом, что ему позавидовал бы даже Мандарин.
Ровно через секунду кран заворчал, заскрипел и затрясся, а стальные тросы натянулись.
– Я думал, здесь МЧС командует, – сказал Вересень, протягивая руку для приветствия.
Капитан ответил Вересню коротким рукопожатием:
– Когда на горизонте возникает папаша Литовченко, вопросы о командовании отпадают сами собой.
– Ну, да, – подумав, согласился Вересень. – Что там?
– Сейчас увидим.
– А предварительно?
– Да пацаны здесь купались. И наткнулись на машину с водителем. Затонула метрах в двадцати от берега.
– И где эти пацаны?
– А вон стоят, – Литовченко ткнул пальцем в двух подростков. Они отирались возле самого берега и во все глаза наблюдали за происходящим. – Два дебила, мать их.
Вооруженный лингвистическими фильтрами Вересень спокойно перенес тираду капитана, в оригинале звучавшую вдвое длиннее. А подростки… Они вовсе не производили впечатление дебилов. Обычные парни лет тринадцати-четырнадцати, без всяких следов вырождения на лице.
– Почему дебилы-то?
– Потому что только дебилы могут принимать здесь водные процедуры. Это с виду озеро ничего себе. А дно у него паршивое, камни и ил. Метровый слой ила, плюс вода ни хрена не прогревается. Плюс омуты. Плюс у самого берега глубина три метра, а в середине и вовсе под сотню.
– А акулы здесь не водятся? – пошутил Вересень. – Или там гигантские спруты? Лох-несское чудовище опять же…
Но Литовченко юмора не оценил:
– Здесь даже рыба не водится. Мертвая вода. Местные это озеро за версту обходят.
– А они, значит, не местные?
– Дачники.
В это мгновение из воды, наконец-то, показалась машина. Тот, кто первым назвал ее колымагой, был тотально неправ. Все, припаркованные неподалеку, «Мазды», «Форды» и «Ситроены» с панорамными люками меркли в сравнении с этим ярко-красным красавцем-кабриолетом с черной кожаной крышей. С боков кабриолета стекали потоки воды, но это нисколько его не портило.