Пока мы ели старик молчал и что-то жевал, наверное, табак, подумал я, увидев на полке над столом зеленовато-коричневатые брусочки. В детстве я видел такие у стариков. Они отрезали небольшие куски и жевали их.
Сосед старика появился через пару часов. Катя к тому времени спала на дедовской кровати, а мы с хозяином разговаривали о политике. Вернее, о Сталине, о том, какой он был хороший человек и, как любил свою Родину, так что пожертвовал ради неё даже своим сыном. Я не возражал, а даже больше – поддакивал, сказав, что читал о его похоронах. О том, что, когда пришло время его одевать у Сталина не нашлось ни одного нового костюма, все немногие были потертыми и старыми. Вот, что значит быть предельно честным руководителем страны.
- К сожалению, не в пример нынешним! – сокрушался мой гостеприимный старик.
- Увы, да! Я был совершенно с ним согласен.
- О! А вот и сосед вернулся, - проговорил старик, взглянув в окно. – Пойдем со мной, вместе поговорим.
Мы как можно тише вышли из хаты и подошли к ветхому деревянному штакетнику, отделявшему одни владения от других. Наверное, мой старик увидел, что на участке соседа появился старый «Москвич-412» рыжего цвета. Когда мы подходили к старику, его там не было.
- Михалыч! – крикнул старик так громко, как мог. – Сосед! Михалыч!
Из соседнего дома, который по сравнению со стариковским выглядел вполне прилично, был сложен из красного кирпича и не покосился от времени, выглянул мужчина лет пятидесяти, совершенно лысый, голый по пояс и поэтому с выставленным на обзор внушительным брюхом.
- Чего орешь, Антон Иванович? – спросил он усталым голосом.
- Ну, ты все свои дела сделал?
- Да, вроде… А чё хотел?
- Да вот тут у меня гости. Женщина пораненная сильно. С горы упала. Надобно их в район отвезти, в больницу. Поможешь?
- Сильно говоришь? И наш Степаныч не поможет?
- Так его и нету!
- Ладно, отвезу… Минут через десять… хорошо?
- Конечно, спасибо! – поблагодарил я Михалыча.
- Вы, это, выходите через десять минут, я пока тут кое-что доделаю…
- Хорошо, выйдем, спасибо.
- Не за что, пока…, - Михалыч скрылся в доме.
Мой старик достал папироску из кармана широких штанов и чиркнул спичкой о коробок.
- Пусть сердешная пока полежит, не тащи ее покаместь, вот Михалыч выгонит свою тарантайку, тогда и выведешь. Давай зараз лучше покурим… - он полез в карман и извлек оттуда еще одну папиросу, которую вместе с коробком протянул мне.
Я взял предложенное курево, поблагодарил деда и закурил. Вдвоем мы вернулись к его дому и опустились на низкую скамейку, которую вначале я принял за завалинку.