За прошедшие дни я стала мало отличима от бродяги, ещё немного — вши заведутся. Одежда покрылась толстым слоем пыли и пота. Причём не уверена, что пот вороной пах меньше, чем мой собственный.
Я не стала краснеть и мяться, просто попросила спутников отвернуться, разделась до белья и нырнула в воду. Креатин избавился только от рубахи, под которой обнаружилось худосочное бледное тельце. За дни путешествия, лицо мага загорело и сильно контрастировало. Глянув на него, Косарь глумливо хмыкнул.
Сам занялся лошадьми — гривастые проявляли к воде не меньший интерес. Вешенцу пришлось отвести их на несколько десятков метров и искупаться с каждой поочерёдно.
Мне отчаянно хотелось воспользоваться случаем и поговорить с Креатином, но подслушанный разговор пробудил совесть. Не хочу, чтобы мальчишка пострадал, несмотря на то, что он враг. Как бы то ни было, он всё‑таки спас Косаря, да и в дороге помогал… К тому же, новые знания ничего не изменят, из этой западни нет выхода.
— Хочешь? — спросил Креатин, выдернув из раздумий. На ладони мага лежал серый кирпичик. — Это мыло.
Мыло! Почему от меня столько времени скрывали, что в этом мире есть мыло?! Я одиннадцать дней о нём мечтаю!
Мой восторженный взгляд не остался без внимания. И воодушевлённый Креатин добил окончательно:
— У меня ещё шампунь есть…
Чёрт, да я просто обожаю этот мир!
Через полчаса я была чиста и прекрасна. У Креатина даже расчёска нашлась и флакончик с настоем душистых трав, заменяющих духи. Впечатление только одежда портила — стирать бессмысленно, переодеться всё равно не во что.
— Чувствую себя человеком, — с улыбкой сообщила я.
Маг всерьёз удивился:
— А раньше кем чувствовала?
Вот так всегда. Одно неуместное слово способно испортить самое хорошее настроение.
— Загнанной мышью. — И добавила: — Сейчас я всё та же мышь, но чистая и за запахом пота можно различить аромат благовоний.
— Тебе не нравится наш мир? — В этот момент передо мной стоял не враг, а обычный мальчишка. Очень молодой и очень наивный. И удивлялся он искренне.
— Не нравится. Я не понимаю, что творится вокруг. Я не понимаю, почему за мной гоняется такая тьма народа, что им от меня нужно. Я не знаю, чего ждать, на что надеяться и как отсюда выбраться.
Юноша глянул странно, спросил:
— А дома лучше?
В сердце кольнула горькая обида. Тут же вспомнился недавний сон. Правдив он или нет — не знаю, но разговор мамы и Натки казался реальней, чем всё, что случилось со мной здесь. Голос дрогнул.
— Дома, по крайней мере, знаю, за что наказывают.
— Ясно, — Креатин кивнул, отвёл взгляд. И уже отойдя на пару метров, оглянулся и спросил: — А если здесь…