Как говорится, сюрприз — это такой подарок, о котором твоя жертва даже не подозревает. Я не подозревала. Представить не могла. Так что сюрприз удался, а я чуть не сделалась заикой.
Моряк, как ни в чём не бывало, стоял на пороге моей квартиры и широко улыбался. Огромный, как скала. Здоровущий. Я сразу почувствовала себя микробом, инстинктивно попятилась.
Он был одет в кожаные штаны странной выделки, широкую светлую рубаху нездешнего покроя и сапоги, подозрительно похожие на обувку старосты. Густая щетина бесследно исчезла, и хотя после болезни лицо исхудало, выглядел Рогор неплохо. Не красавец, но что‑то есть…
Прежде чем я успела обрести голос и возмутиться вторжению, спросил:
— А где твой телохранитель?
Ой.
Даже не ой, а ой — ой — ой!
— Здесь, со мной, — тут же нашлась я. Порой, удачная ложь лучше удачной шутки.
— Жаль. Но я всё равно зайду.
Одним лёгким движением Рогор отодвинул меня в сторону и переступил порог. Отчаянно хотелось крикнуть «Караул! Убивают!», но от страха язык прилип к нёбу и сердце остановилось. Рогор тем временем, преспокойненько закрыл дверь на ключ, а связку спрятал в карман. В том, что мой обман разоблачён уже не сомневалась.
Мне стало по — настоящему дурно. Хамоватый моряк заметил, подмигнул.
Тут же осмотрелся и стянул вторую, обычную, связку, которая висела на гвоздике, чуть в стороне от двери. А мне пришлось опереться о стену, потому что ноги отказались повиноваться.
Рогор подошел близко — близко, наклонился, шепнул с таким видом, будто доверял мне государственную тайну:
— Веди, Настя.
— К — к-куда?
— В койку.
…Эти три шага были самыми долгими в моей жизни. Рогор шел следом, нависал, как грозовая туча. Едва вошли в спальню, моряк потянулся к ремню, а я зажмурилась, не в силах вынести это униженье.
Из оцепенения вывел насмешливый голос:
— Мне долго ждать?
— А?
Он лежал на моей кровати лицом вниз, над приспущенными штанами красноречиво сияли две упругие ягодицы.
— Укол, — ехидно напомнил Рогор. — Или ты надеялась на что‑то другое?
Я вспыхнула факелом, покраснела до кончиков ушей. Боже, как нелепо! Как стыдно! Руки стали деревянными, голова — каменной. Мама дорогая, за что мне такой позор?
— Долго ещё? — и хотя в голосе моряка прорезались ворчливые нотки, улыбка кричала, что он готов смотреть на моё смущенье вечно.
— Ладно, — справившись с испугом, пробормотала я. — Но этот укол ты запомнишь на всю жизнь, зараза.
Я сделала всё, чтобы Рогор испытал незабываемые ощущения, но он даже не пискнул.
— Чтобы окончательно победить болезнь, вам придётся продолжить пить лекарства. Моя помощь здесь уже не понадобится. — Вытащив из сумки два суконных мешочка, в которые пересыпала необходимые таблетки, отдала их Рогору. — Пить после еды, утром и вечером.