– Что это?
– А вы читайте…
– Без очков не вижу…
Зелен достает футляр, надевает очки. Несколько минут изучает бумагу, шевеля губами. Снова достает платок, вытирает капельки пота, проступившего на лбу. В его руках рецепт изготовления водки Андрюшки Слободского с утверждающей подписью Ивана Грозного.
– Этой бумаге около трехсот лет. Рецептик я себе переписал, а оригинал – вам. Все-таки реликвия.
– Где же ты эту реликвию отыскал?
Директор переходит на шепот:
– Козлов в старых заводских бумагах обнаружил. Стариной инженер интересовался… Вы сами знаете, наш завод до революции принадлежал купцам Слободским. Сундучок на чердаке пылился. В нем Козлов рецепт и раскопал. Он сам его вам приготовил, да не успел…
– Спасибо, Василий Игнатьевич, удружил. Я же старые рецепты коллекционирую. Ах, Андрюша, Андрюша… Зачем язык распускать?
– Время такое. Вы не думайте, если что, говорите, от меня подарок. Я не выдам.
– Спасибо, Василий Игнатьевич. Но имей в виду, подарок подарком, а цех чтобы через пять дней таки заработал. Иначе партбилет на стол.
– Обижаете, Моисей Семенович. Это же не взятка, я посчитал своим долгом волю друга исполнить.
– То-то же. И с цехом не моя блажь. Анастас Иванович сказал правду, нас принял товарищ Сталин и потребовал удвоить производство.
– Ой, вы Иосифа Виссарионовича своими глазами видели?! – не верит молодица в белом платочке, приканчивающая тарелку с картошкой. При имени Сталина ложка замирает у ее ротика.
– Как тебя вижу, – улыбается Зелен. – А подслушивать, товарищ барышня, нехорошо…
– Я и не подслушивала. А когда вы имя товарища Сталина назвали, горло судорогой свело. Какой он? Такой, как на портретах?
– Конечно, такой. Товарища Сталина волнует, что на финском фронте сорокоградусные морозы, а спирта бойцам не хватает. Его же не только внутрь употребляют. Спирт же врачам нужен, для раненых, и много еще для чего…
Голос девушки звенит на всю столовую:
– Передайте товарищу Сталину, что мы спать не будем, есть не будем, а слово, что вам дали, сдержим.
– Если увижу, передам. Спать вам, пожалуй, не придется, а кушать надо. Голодный работник – плохой работник.
Из директорского закутка быстрыми шажками выбегает Лисичкин, отыскивает бегающими глазками Зелена и семенит к их столу:
– Анастас Иванович послал. Вам пора возвращаться.
Моисей Семенович аккуратно складывает старинную бумагу, убирает ее в свой кожаный планшет и поднимается:
– Спасибо за хлеб, за соль, Василий Игнатьевич. О переоборудовании цеха будешь мне телефонировать каждый день лично.
– Слушаюсь, товарищ заместитель наркома.