– Мне нужен только переводчик.
– Консультант-переводчик в восемь утра будет ждать вас в машине у дверей отеля. Хотите выпить?
Зелен отказывается.
– Американские союзники прикомандировали к нам двух молодых офицеров, – шепотом продолжает Лукашев. – Хочу предупредить: уверен, оба из ЦРУ. Будьте предельно осторожны. Ни одного лишнего слова. Особенно с этим Слободски, который завтра работает с вами.
– Как, вы сказали, его фамилия?
– Слободски. Он сын эмигранта, из заводчиков Слободских. Они изменили фамилию на американский лад, а в душе остались белогвардейской сволочью.
– Я учту ваш совет, – отвечает Зелен и, не прощаясь, идет к выходу из бара.
Екатеринбург. 2000 год. Март
После телефонного разговора с Москвой Марина старалась одна по улицам не бродить. Из института она выходила в окружении подруг, если те предлагали совместную прогулку или поход в кино, не задумываясь, соглашалась. Петра и Александра из больницы выписали. Александр позвонил ей сразу. Летчик благодарил за книгу и пригласил в гости: «У меня к тебе есть дело, связанное с твоим дядей. Дело не спешное. Я теперь работаю на земле, как выберешь время, звони и приезжай». И он продиктовал ей номер своего телефона. Марина пожелала летчику набираться здоровья и скоро о нем забыла.
Великан-механик тоже проявился. «Если опять кто привяжется, обращайся. Мы, друзья Кости, тебя в обиду не дадим», – пробасил он в трубку. Марина искренне поблагодарила, покровительство богатыря девушке льстило. Но она не слишком ясно представляла, как в случае опасности им воспользоваться.
Прошла неделя. Постепенно внутреннее напряжение начало спадать. Марина уже, выходя из подъезда, не оглядывалась, стала чаще улыбаться и даже сегодня согласилась на свидание с Вадиком, своим старым поклонником, с которым почти полгода не встречалась. Размолвка у них произошла по пустячному поводу. Настолько пустячному, что сама Марина этого повода уже не помнила. Когда Вадик объявился, она обрадовалась. Вадька и не слишком ей нравился, но все же с ним не так тоскливо, как одной.
Они договорились, что он будет ее ждать у института в два тридцать. Марина освободилась от лекций в два, но вышла на улицу без двадцати три, на свидания к Вадику она всегда намеренно опаздывала. Сегунцова среди подруг не считалась врединой. Да и сама она за собой особой стервозности не замечала. А вот злить и мучить Вадика девушке почему-то нравилось.
Молодой человек с безнадежно терпеливым выражением лица расхаживал вдоль институтской лестницы, придерживая в руках три гвоздички. Эти гвоздички выглядели так же жалобно, как и он сам.