Сейчас, когда он понял, что нужно делать и принял решение, Шатун успокоился. Вернулись хладнокровие и терпеливость хищника, выжидающего благоприятный момент для прыжка. Он хотел снять шляпу и пиджак, даже переложил деньги в брючный карман, но потом подумал: а вдруг всё обойдётся, как же он заметен будет на вокзале в одной рубахе и с бритой головой! Заправил полы пиджака за ремень, шляпу натянул на уши. Хорошо, что деньги он ещё не успел поделить: у Шнурка остался какой-то четвертак, всё остальное – у него. Впрочем, судьба напарника главаря уже не занимала. Он не отрываясь глядел в щель.
Шатун заметил уже, что толпа зевак мгновенно шарахается туда, где завязываются новые события. Сейчас она стояла почти под самой его кабиной, ждала, когда капитан стащит мальчишку. Вот он ступил на землю, и тут же к нему подскочил пожарник, замахал руками, показывая вперёд. Капитан отстегнул пояс, передал мальчишку в чьи-то руки и побежал в сторону. Толпа двинулась за ним. И в этот самый миг, не замеченный никем, Шатун совершил свой прыжок: мощным толчком от своей кабины к той, напротив. Бесшумно пролетев два метра, он грохнулся на пол кабины, смахнув на лету туда же, на пол, двух ничего не понявших вьетнамцев. Сжав одному из них, не разбираясь кому, горло рукой, он прохрипел шёпотом: «Сидеть тихо, ясно?» Вытащил и показал им свою заточку. Пленники были так напуганы, что Шатун перестал обращать на них внимание и вновь устроился у щели от приоткрытой двери.
Шло время, стало темнеть, и волнами, как прилив и отлив, накатывались на Шатуна то надежда, то злоба. Иногда ему казалось: всё обойдётся, его не заметят, разъедутся, а ночью он найдёт способ выбраться отсюда, хотя бы тем же путём, что и Шнурок – он сильнее напарника, хладнокровнее… Но вот вновь внизу появлялась фигура капитана – то с командой пожарников, то с рупором, то на подножке милицейской машины, – и тогда Шатуну казалось, что этот парень ходит кругами, каждый раз сужая их, а в центре цель – его кабина. И, сжимая зубы, Шатун думал: «Нет, не возьмёшь!» Оглядывался на прижавшихся друг к другу своих тихих пленников: «Передушу! Ты, гад, отвечать будешь!»
Зажгли прожекторы. Сюда, в центр, под его кабину, сходились пожарные, подъехали машины. И когда капитан и лейтенант-пожарник с рацией заспешили навстречу друг другу, напряжение, взвинченное до предела, лопнуло, как струна, и Шатун, казалось, расслышал, что там, внизу, говорят о нём, увидел почти неуловимый кивок капитана на его кабину, и закричал, уже не владея собой:
– Стой на месте, гад легавый, сюда смотри!..