– Их и в самом деле жаль. Не всех, конечно. А во время облывы глупостей и вправду наделали много. Но разве за всем уследишь, акция по всему городу шла одновременно. И не только наша милиция: ОМОН, национальная гвардия… А там парни крутые, мы им не указ…
– Но цель оправдывает средства!
– Ты, Миша, иезуит, оказывается! – Кандауров иронично поцикал языком. – Какое звание в ордене имеешь?
– Как положено, на порядок ниже вашего, сеньор генерал!
Оба посмеялись. Но Лоскутов гнул своё.
– А всё же, Вик, оправдывает? Цель средства?
– В данном случае – видимо да. Журналист Лунёв не знал всех обстоятельств дела. А то не был бы столь разгневан и категоричен.
– Особенно если бы подозревал, как и мы, что наш подопечный, очень может быть, среди этих бомжей.
Подопечный… Викентий никогда не забудет своей первой «встречи» с ним. Неделю назад его разбудил ранний утренний звонок. Ещё полусонный, он не сразу узнал голос самого генерала – начальника УВД: не часто приходилось ему говорить по телефону с таким высоким начальством.
Генерал не стал извиняться, сразу приступил к делу:
– Майор, вы слыхали об «угличском упыре»?
Вмкентий вздрогнул, окончательно просыпаясь.
– Да, интересовался.
Он уже прижимал трубку к уху плечом, натягивая брюки. Ясное дело, не стал бы генерал в пять утра задавать этот вопрос просто так. Видимо, преступник, которого газеты окрестили таким прозвищем, объявился у них.
– Одевайся, дорогой. – Голос в трубке оставался тревожным, но в нём появились сочувственные нотки. – Сейчас подъедет машина, отвезёт тебя на место, где найдена жертва. Тебе вести это дело, тебе решать – «упырь» это орудует, или нет… Будь готов: зрелище, сам понимаешь, не из приятных. Поскольку Кандауров не раз выезжал на убийства и генерал об этом прекрасно знал, майор понял: преступление, видимо, особо жестокое.
К большому лесопарковому массиву, в том краю, где он ещё находился на территории города, примыкало автохозяйство: грузовики, прицепы, бульдозеры… Вечером на ночное дежурство там заступил сторож. Раза три за ночь он обходил своё хозяйство по периметру, вдоль проволочной ограды. У него был огромный злой волкодав, и с этой псиной он ничего не боялся. После каждого обхода сторож отпускал пса, тот где-то полчаса бегал и возвращался к домику. Всё всегда проходило одинаково. И в этот раз, сделав первый обход, когда совсем стемнело, сторож отпустил Акая погулять. Но пёс примчался обратно уже минут через пять, взъерошив на загривке шерсть и необычно, словно в испуге, подвывая. Василию Петровичу стало не по себе. Он снял со стены ружьё – обычно оно там висело, нетронутое, – вышел во двор, покричал: «Кто там? Не шали!» Светила полная луна, всё хорошо было видно – тихо, пусто.