— Ничего, не расстраивайся, мы пробьемся, — уговаривала ее я, а если видела, что она совсем сникла, то предлагала пойти выпить по кружечке пива. Это действовало всегда безотказно. Лада преображалась на глазах, доставала косметичку и начинала прихорашиваться. Посещение разного рода питейных заведений было для нее одним их выходов в свет, которые она так любила. Мне всегда казалось, что это было для нее кратковременным возвращением в те времена, когда для нее было обычным делом поужинать в каком-нибудь ресторане. Она никогда не упускала возможности с кем-нибудь познакомиться и всегда указывала мне на интересных, по ее мнению, мужчин, которых я, поглощенная беседой, даже не замечала. А Лада обращала внимание на все: хорошо или плохо нас обслуживает официант, какой фирмы туфли или костюм у девушки за соседним столиком, и, конечно, сколько мужчин обратили на нее внимание. Надо отдать ей должное — смотрели на нее все — и мужчины и женщины. Мужчины с восхищением и вожделением, а женщины с завистью и опаской: было что-то в Ладе особенное, помимо ее внешности — какая-то гордая посадка головы, как бы говорящая о том, что она случайно в этом дешевом заведении или печальный взгляд карих глаз, рассказывающих о ее страданиях. Я проигрывала рядом с ней сразу и частенько оба мужчины, которые подсели за наш столик, назначали свидания только ей. Но я не расстраивалась: из нас двоих я бы тоже выбрала Ладу, у нее горел еще в глубине глаз тот огонь, заставляющих их назначать свидание, в то время как я обычно равнодушно наблюдала за их усилиями. Неудавшийся брак охладил мой интерес, и я скорее наслаждалась своим одиночеством, чем страдала из-за отсутствия мужчины в моей жизни. Но однажды все изменилось.
В этот раз мы выбрали бар, находящийся за углом, на Ленивке и, потягивая любимый пенный напиток, рассуждали о нашей тяжелой жизни. Он одиноко сидел за стойкой и только когда обернулся, я заметила, что он из нашего отдела. Я сразу вспомнила, как его зовут — Кудряшов Вячеслав. Я еще на работе обратила на него внимание, он, так же как и Лада, отличался от остальных. Невысокого роста, с вьющимися темно-русыми волосами и четко очерченными, хотя и неправильными чертами лица. Была в нем какая-то особенная порядочность и одухотворенность, позволявшая предполагать, что раньше он занимался чем-то более важным, а здесь оказался случайно. Мне он чем-то напомнил Саньку Григорьева из романа Каверина «Два капитана», так и казалось, что «бороться и искать» — это как раз о нем. Я толкнула Ладу локтем и прошептала: