Я обещала делать все, что он захочет.
– Blood! – крикнул Максим, и вдруг шелкоголовый отступил и отпустил ее. Свет ламп немного притушили так, чтобы они не ослепляли. Арина стояла, озираясь вокруг диким взглядом, а Курт как ни в чем не бывало подлетел к ней с большой пушистой кистью – подправить макияж. А затем вдруг поднес к ее лицу пипетку, и красная, не слишком приятно пахнущая жидкость полилась по ее подбородку, имитируя стекающую с уголка губы кровь.
– Что это? – воскликнула она. Максим стоял в тени, защищенный стеной из света, и ничего не отвечал, будто его тут и не было. Арина почувствовала, что начинает дрожать, но, видимо, эта физиологическая реакция вполне устраивала Максима. Никто не стал ее успокаивать.
«Возможно, они даже на это рассчитывали», – подумала Арина, принимая из рук Курта новое бордовое яблоко.
– Поехали, – крикнул Максим. – Белоснежка, ты должна лечь на пол перед камином.
– Что? – Голос почти не слушался ее, и она понимала, что сейчас заплачет, не выдержит напряжения. Неужели он позволит какому-то тренированному красавчику с обмотанной головой овладеть ею на полу у камина?
– Ложись на пол, – голос Максима звучал уверенно, не допускал никаких возражений. Невозможно. Она не может этого сделать. Но чьи-то руки уже аккуратно помогают ей лечь на ледяной пол. Слезы наполняют глаза, искусственный снег летит в лицо, и темный каменный пол покрывается белыми хлопьями, идеально похожими на настоящие.
– Смотри на меня, – говорит Максим, и голос его звучит откуда-то совсем рядом. Оказывается, он тоже опустился на пол и смотрит прямо ей в глаза. – Ты должна лежать неподвижно. Ты мертва. Ты откусила от яблока – оно отравлено.
– Я не хочу, – прошептала Арина, чувствуя, как чья-то рука ложится ей на талию. Арина замирает, в ее глазах – паника и слезы, ее взгляд фокусируется на Максиме. Он именно так и хотел.
Именно так. Никаких призывных взглядов, улыбок, ничего эротичного. Холод и отчаяние, тревожное чувство невосполнимой потери, сорванный цветок, попранная природа. Он увидел этот кадр еще в первую минуту знакомства с ней.
«Беззащитная женщина так возбуждает», – подумал он.
Действие двигалось дальше. Мужская рука на белоснежной ткани – символ власти. Она побеждена. Это чистый нуар. Она лежит на каменном полу, широко открытые синие глаза застыли, глядя в одну точку, в самую пустоту небытия. Тонкая струйка крови стекает с уголка губ. Она только что откусила кусочек яблока, каплю отравы, дочь Евы, пострадавшая от тех же завистливых рук.
Уничтоженная невинность – вот что он хотел показать.