Да что уж химерами себя тешить! Какой там побег – вот и Тарас об этом не всерьез, а для примера сказал. Их из неволи даже коронное войско не вызволит, не то что двое девчат.
И все равно… Что бы он только ни отдал, лишь бы не через решетку поговорить, а обнять по-настоящему, прижать к себе, приголубить, поцеловать. Ох!.. Все помыслы только о ней.
Что такое вообще бывает, Ежи понял с ослепительной ясностью лишь сейчас. Выходит, дважды он свободу потерял: один раз – угодивши в плен, а второй… Что до второго, так он ничуть не против.
Как тут говорят – кисмет. Потому что слова «провидение», а тем паче «рок» – не в ходу.
Значит, так тому и быть!
– …Вот и со мной тоже… – Ежи очнулся от голоса Тараса: тот, видать, без слов все понял. – Если вдруг выберемся, не жить мне без Михримах. Не смогу я уже по-старому, без нее. Хоть бранись последними словами, хоть в ладоши плещи, что случилось так. Правильно говорят: сердцу-то не прикажешь, оно само тебе прикажет. И уж никуда ты не денешься, будешь исполнять его волю. И знаешь что? А мне это по нраву! Отсеку старое одним ударом! Эх, Латинская Грамота, тебе и самому, поди, красивее не сказать! Как саблей по жилам. И начну по новой, с чистого листа.
– Вместе начнем, – кивнув, поддержал его Ежи. – Девы-близнецы уже у нас в сердце, у каждого своя, вот пусть так навсегда и останется! Верно?
Казак не ответил, молчал – но как-то иначе, чем в прошлые разы.
Шляхтич стремительно оглянулся.
* * *
«Девы-близнецы», замерев, смотрели на них из соседних бойниц. Каждая из своей.
– Вот слушали бы вас и слушали… – мечтательно произнесла одна из них.
Ежи кинулся не к ней, а ко второй, каким-то неведомым чутьем угадав, что это – младшая, его. Тарас, точно так же безошибочно определив, где старшая, рванулся к своей, к Михримах.
– Руку! Руку покажи! – жарким и быстрым шепотом сказала младшая, когда Ежи, змеей растянувшись в узком для него бойничном пространстве, первым делом сунулся было к ней лицом. И когда он, не понимая, но повинуясь, протянул ей руку, досадливо уточнила: – Да не эту! Левую!
Он снова повиновался. Девушка схватила его левую кисть своей узенькой, но твердой ладошкой, внимательно обследовала – и на ощупь, и навзрячь.
– Ну, что там? – Ежи, уже немного опомнившись, постарался пошутить. – Все пальцы на месте?
– Все, – с непонятным выражением ответила близняшка. И еще более загадочно продолжила: – Значит, не ты мне Хызр, а я тебе. Ну, не-Хызр, а теперь давай, хватайся-ка за шнур и тяни к себе. Я ведь тебе не Дэванэ, чтоб такую тяжесть по стене вверх таскать!