– На этих пробах я и познакомился со Сьюзен, – добавил он. – Когда все закончилось, она сама подошла ко мне и сказала, мол, она рада, что я не получил роли. Я спросил – почему, и Сьюзен ответила, что ей понравились мои волосы и она не хочет, чтобы я выкрасил их в черный цвет, подлизываясь к какому-то придурку.
На этот раз при упоминании о Сьюзен сердце в груди Лори болезненно сжалось. Дрейк произнес имя жены совсем тихо, каким-то другим, более низким голосом, и она подумала, что Сьюзен ему по-прежнему очень дорога, хотя со дня ее смерти прошло почти три года.
– Она была… очень красива? – спросила Лори, спросила, заранее зная ответ, и все же промолчать она почему-то не могла.
– Да, – без колебаний ответил Дрейк и крепко зажмурился. – Она была балетной танцовщицей, настоящей балериной классического стиля. Одно время Сьюзен пробовалась для разных шоу, но ее внешность и манера танцевать бросались в глаза даже в массовке, так что ей каждый раз приходилось возвращаться в балет. Но она не унывала и продолжала работать, и в конце концов ее взяли в Американский театр балета[10] и даже поручили несколько ведущих партий.
Балерина! Подобного Лори не ожидала – пожалуй, это был наихудший вариант из всех возможных. Изящная, грациозная, бесконечно женственная и, как сказал Дрейк, красивая Сьюзен, безусловно, была настолько близка к идеалу женщины, насколько Лори только могла себе вообразить. Сравнение было явно не в ее пользу, а она боялась, что Дрейк начнет их сравнивать, и тогда…
И Лори решила сменить тему, спеша поскорее вернуться к той доверительно-дружеской беседе, которую они вели несколько минут назад.
– А какая роль тебе нравится больше всех? – спросила она. – Я имею в виду из тех, что ты сыграл или хотел бы сыграть?..
– Роль Брика в «Кошке на раскаленной крыше», – сразу ответил он. – Я даже однажды играл его – правда, только в актерском классе. Это очень сложный и вместе с тем – весьма интересный, оригинальный и выпуклый персонаж. В течение двух с половиной часов, пока идет спектакль, актер постепенно, слой за слоем, раскрывает перед зрителями всю жизнь своего героя – его отношения с женой, с отцом, с матерью, с другом… Конечно, играть это безумно трудно, но очень интересно! – добавил Дрейк, заметно воодушевляясь. – Но еще больше мне хотелось бы самому поставить эту пьесу. Ты, наверное, даже не представляешь, сколько всего нужно учесть, чтобы все персонажи выглядели на сцене как настоящие, живые люди, а не как бледные тени!.. Я, впрочем, тоже не представляю, – с улыбкой добавил он. – И все равно, для режиссера эта пьеса – настоящий вызов всем его способностям, умению, таланту…