Ничего не произошло. Я почувствовал себя полным придурком. Впрочем, это даже хорошо: сумасшедших в тюрьму, говорят, не сажают.
— Парень, ну и выраженьица у тебя, — тем временем ехидно откомментировала мумия. — Магия слезла! И как ты себе это представляешь? Бинты с меня, что ли, поползут? Впрочем, тут не слова главное, а желание. Искреннее желание, чтоб заставить действовать свою силу.
— Интересно, откуда я это желание возьму, если я вообще в магию не верю? — буркнул я, попутно прикидывая, какие послабления после ареста полагаются недееспособным лицам.
— Советую поверить, — в ответ поторопила моя слуховая галлюцинация. — И побыстрее.
В коридоре раздались быстрые шаги. А как попадаться-то не хочется!
— О-о черт! — Я резко выдохнул. — Ладно, я понимаю, что спятил, но если ты можешь мне помочь, я желаю, чтоб это произошло. И долой всякую магию!
Внезапно мумия засветилась холодным синеватым светом, а потом что-то звонко лопнуло. В глазах на мгновение зарябило, и вместо мумии передо мной предстал высокий худощавый мужик с растрепанными черными волосами. Длинное, желтоватое лицо его светилось надменностью, а пронзительные карие глаза излучали неприкрытую угрозу.
Я невольно сглотнул. Однако галлюцинации и впрямь на редкость реалистичная штука! Или этот мужик и впрямь настоящий?!
— Твою ж… — крепкое выражение родного и могучего слетело с языка само собой.
— Не оскорбляй мать мою! — недовольно рыкнул в ответ черноволосый. — Она, между прочим, при жизни великой женщиной была!
— Простит-те, — пробормотал я и, услышав скрежет открываемых дверей, неуверенно уточнил: — Так это, чего теперь?
— А теперь я иду возвращать себе трон, — заявил тот с ухмылкой и начал исчезать.
— Эй, а я?!
Мужик, не оборачиваясь, хватанул меня за шиворот, и перед глазами потемнело.
Очнулся я в какой-то подворотне, причем один: сомнительный колдун-спаситель уже куда-то исчез. Вокруг — темнота, над головой звездочки и неровный огрызок оранжевой луны. Ночь, в общем. Однако даже беглого взгляда на окружающую действительность хватило, чтобы понять: ночь не наша, московская, а чужая.
Во-первых, воздух. Здесь он был другим, без городского смога и гораздо более теплым, чем полагается глубокой осенью. Во-вторых — здания.
— А мужик и впрямь колдуном оказался, — вполголоса пробормотал я, вглядываясь в странные приземистые многоугольные дома с ровными рядами мерцающих шипов по каждой из граней.
Шипы присутствовали на каждой постройке, что намекало на их важность для местного населения. Впрочем, архитектурные пристрастия здешних аборигенов меня на данный момент волновали мало. Гораздо удивительнее было осознавать сам факт мгновенного перемещения в пространстве куда-то к черту на рога по желанию ожившей мумии.