Повесть о юнгах. Дальний поход (Саксонов) - страница 106

Волна перед рубкой еще не осела — ахнули выстрелы нашего орудия. Затакали пулеметы.

Шли прямо на подлодку. Нет, она не успеет скрыться!

И не было больше ничего на свете, только мы и она, наш катер и подлодка. Враг. Застигнутый убийца. Передавая обойму, я на секунду увидел: рубка ее накренилась вперед, погружалась. Там мелькнули какие-то красные пятна.

Мы сближались.

— Дробь! — с досадой крикнул Кравченко.

Значит: отставить?

А! Больше нельзя стрелять. Исчезал уже край рубки. Косо, в пене. Нельзя было опустить ствол орудия так низко.

Вскинулся на волне, все заслонил нос катера. Последнее, что я увидел, — антенные стойки над рубкой подлодки. Рубка уже скрылась, и они культяпками торчали из воды прямо перед нами, мы почти доставали их.

«Охотник» рванулся вправо.

Моторы взвыли на предельных оборотах, но ход почему-то резко замедлился. С кормы донеслись крики.

«Уйдет!» — подумал я.

Ускользнула бы. По тут из тумана выскочил другой наш катер, «БО-220». И почти сразу исчез, оставив на том месте, где развернулся, гладкую воду. Под ней — в глубине — еще клубилась, просвечивала пена, взбитая его винтами, а в тумане уже грохнул тугой, утробный взрыв. Потом еще один, третий, четвертый… Глубинные бомбы!

Наш катер описывал широкий круг.

— Человек за бортом!

Кравченко толкнул меня:

— Где? Не видишь?

— Нет…

— Два человека за бортом! — крикнул сигнальщик.

— Вон они!..

С левого борта в темной воде болтались два ярко-красных капковых бушлата. По воде летучими клочьями скользил туман. Как поземка. Бушлаты яркими поплавками ныряли метрах в десяти один от другого.

Мы медленно приближались к ним.

Уже можно было различить головы: одну светловолосую, непокрытую, другую — серую.

— Да это же с подлодки! — заорал я, вдруг сообразив. — Фашисты! Сам видел, точно!

— Что ты кричишь? — сказал Кравченко. — Иди на бак, может, понадобишься.

Светловолосый был ближе — ему первому бросили круг.

Боцман бросал.

Линь мелькнул в воздухе и пропал в волнах, следом, совсем недалеко от светловолосого, плюхнулся круг. Немец забарахтался, мелькнуло и исчезло его потерянное лицо — поднырнул под круг, продел руки.

— Знает! — буркнул Пустотный. — Надраивай…

Стали подтаскивать. Линь натянулся — надраился. С него сыпались капли.

Руки немца, продетые в круг, повисли, волосы мочалила вода.

— Гошин, бросай второму! — крикнул боцман.

Первого подтащили к борту. Тут между двумя леерными стойками вместо натянутых лееров — цепочка. Ее снимают, когда нужно перекинуть на берег сходню. Сейчас тоже сняли.

— Вытаскивай! Хватайся живей…

Мы нагнулись, потащили — кто за ворот, кто за рукава капкового бушлата. Голова светловолосого болталась. Мертвые губы задели меня по руке, я вздрогнул.